Добрый рыцарь дикой природы

Новый 2015-ый год вступил в свои права, и еще не раз даст нам с вами счастливый повод вспомнить и поговорить о замечательных людях, книгах, событиях… Очень надеюсь, что встречи с ними подарят вам радость.
Напомню, к тому же, что не последнюю роль будет играть то, что этот год – Год литературы в России. 

И, не откладывая в долгий ящик, начнем получать хорошее настроение с сегодняшнего дня.
Наш герой – большой мастер в этом деле)) 

Итак, в январе, но много-много лет назад, мальчик…

А впрочем, дадим ему слово, он и сам отлично расскажет о том, что с ним приключилось.

Проснувшись (…), я некоторое время лежал и думал, что это такое особенное было в сегодняшнем дне. Потом вспомнил. Это – мой день рождения. Я лежал и наслаждался мыслью, что впереди у меня целый день, когда все будут подносить мне подарки, а родным придется уступать любой моей просьбе.

  Только я собрался встать с постели и пойти посмотреть, какие мне приготовили подарки, как в прихожей поднялась суматоха.

  - Держите ему голову. Голову! – послышался голос Лесли.

  - Осторожно! Вы испортите украшения, – причитала Марго.

  - На черта они сдались, твои дурацкие украшения, – сказал Лесли. – Держите ему голову.

  - Тихо, тихо, милые, – успокаивала мама. – Не бранитесь.

  - Господи, – возмутился Ларри, – сколько кругом навоза!

Весь этот загадочный разговор сопровождался странным постукиванием, как будто по кафельному полу прихожей прыгали шарики пинг-понга. Что же они там затеяли, думал я. Обычно в такое время все только еще продирают глаза и, не вставая с постели, одурело тянутся за чашкой чаю. Я собрался идти в прихожую и принять участие в общем веселье, когда дверь вдруг распахнулась и в мою спальню галопом вбежал ослик, весь обвешанный разноцветными бумажными гирляндами и елочными украшениями. На голове у него, ловко прицепленные между ушами, торчали три огромных пера. Лесли с силой тянул ослика за хвост и орал:

  - Тпру, зануда!

  - Язык, милый, – сокрушалась стоявшая в дверях мама.

  - Ты портишь украшения, – кричала Марго.

  - Чем раньше эта скотина уберется отсюда, – сказал Ларри, – тем лучше. Вся прихожая завалена пометом.

  - Это ты его испугал, – заявила Марго.

  - Я ничего не делал, – возмутился Ларри. – Я его только чуть толкнул.

  Ослик остановился у моей кровати и посмотрел на меня большими карими глазами. Вид у него был недоумевающий. Он с силой встряхнулся, так что перья между его ушами повалились набок, и, изловчась, задней ногой долбанул Лесли в голень.

  - Господи Иисусе! – взревел Лесли, прыгая на одной ноге. – Сломал мне ногу, зараза!

  - Лесли, милый, – сказала мама. – Зачем так сильно ругаться? Не забывай о Джерри.

(Птицы, звери и родственники)

Слева направо:

Джеральд Даррелл, его мама, 

сестра Марго, брат Ларри.

1960 год

В приведенном отрывке «собралась» почти вся большая необычная семья известного английского натуралиста, великолепного писателя Джеральда Малкольма Даррелла (7.01.1925 – 20.01.1995).
Однако мама, братья Ларри (Лоуренс) и Лесли, а также сестра Марго были очень значимыми, но, как вы уже заметили, не единственными героями его книг. Главным делом жизни младшего из четырех детей Дарреллов с самого юного возраста стало наблюдение, а в дальнейшем – изучение и сохранение дикой природы, и ее представителей от гибели.
Огромной заслугой этого замечательного человека стало создание им зоопарка на острове Джерси (1959), специально для того, чтобы разводить, а затем вновь расселять в места обитания редкие и исчезающие виды (теперь это Парк дикой природы имени Даррелла). Позже ученый основал Джерсийский фонд сохранения диких животных, средства которого помогли уберечь множество стоящих на грани вымирания уникальных творений природы (теперь это Фонд охраны дикой природы имен Даррелла).

В книге Д. Даррелла «Филе из камбалы» (в другом переводе «Филе из палтуса») есть строки, кратко, но ёмко характеризующие "славный путь" нашего героя.

МОЙ БРАТ ОБО МНЕ

Ребенок ненормальный – все карманы набиты улитками!

 Лоуренс Даррелл, 1931 г.

Ребенок дефективный – таскает скорпионов в спичечных коробках!

 Лоуренс Даррелл, 1935 г.

Мальчишка сошёл с ума – нанялся в зоомагазин!

Лоуренс Даррелл, 1939 г.

Малый совсем свихнулся – хочет служить в зоопарке!

 Лоуренс Даррелл, 1945 г.

Этот человек спятил – бродит по джунглям, где змеи так и кишат!

Лоуренс Даррелл, 1952 г.

Этот полоумный хочет завести свой зоопарк!

 Лоуренс Даррелл, 1958 г.

Это маньяк. Пригласите его погостить – и он вам сунет орла в винный погреб.

 Лоуренс Даррелл, 1967 г.

Он просто сумасшедший.

 Лоуренс Даррелл, 1972 г.

Что касается истории превращения Джеральда Даррелла из натуралиста в писателя, то путь был довольно длинный.

«Когда мне было шесть или семь лет, а Ларри был еще неизвестным писателем, борющимся за признание, он постоянно советовал мне начать писать. Опираясь на его советы, я написал несколько стихотворений, и Ларри с глубоким уважением отнесся к моим виршам, словно они вышли из-под пера Т. С. Элиота. Он всегда бросал свои занятия, чтобы перепечатать мои стихи. Именно на его машинке я впервые увидел свое имя в напечатанном виде».

Но эти детские попытки поначалу не имели никакого серьезного продолжения. Дарреллу всегда было гораздо интереснее возиться с животными, чем описывать что-либо на бумаге.
В день совершеннолетия Джеральд получил свою часть отцовского наследства (умершего, когда его младшему сыну было всего три года), что позволило ему осуществить мечту и организовать африканские экспедиции за дикими животными. Поездки были не слишком удачны в смысле получения прибыли. Вплотную к финансовому краху подвело его также отсутствие на тот момент постоянной работы. Однако приходилось задумываться уже не только о собственной дальнейшей судьбе, но и о судьбе созданной в 1951 году семьи.
Выходом из создавшейся ситуации мог стать заработок, полученный с помощью писательского труда. Но произошло это вовсе не так просто. Вот как об этом рассказывает первая жена Даррелла – Джеки.

«Если один Даррелл может писать и прилично на этом зарабатывать, то почему бы и другому не попробовать? Итак, я приступила к осуществлению операции «Пила». Бедный Даррелл страдал. День за днем я приставала к нему, чтобы он что-нибудь написал.

- Я не умею писать. По крайней мере, не умею писать так, как Ларри.

- Откуда ты знаешь – ведь ты никогда не пробовал?

- Ну о чем я могу написать?

- Напиши о своих путешествиях.

- Да кому это интересно?

- Мне интересно. Так что пиши и не увиливай».

Ларри, Джеки и Джеральд Дарреллы

Не отставал от невестки и Ларри: «Почему бы тебе не написать книгу об этих чертовых путешествиях и не заработать немного денег? Англичане обожают истории о пушистых зверушках и о приключениях в джунглях. Это элементарно!»

Роль последней капли в задуманной «операции» неожиданно сыграл следующий случай. Во время трансляции по радио передачи о Западной Африке Джеральд стал вслух критиковать ведущего ее журналиста, так как ему не понравилось услышанное. Присутствовавшая при этом Джеки предложила мужу не критиковать, а попробовать самому взяться за писательство.

«Пообещай мне, что ты сделаешь это. По крайней мере, это будет хоть что-то. Нельзя же сгнить здесь заживо».

Первым опытом Даррелла стал рассказ «Охота на волосатую лягушку». Излишне говорить, что и он и все последующие произведения талантливого автора были блистательны. Можно только от души порадоваться настойчивости близких, благодаря которым на свет родился Даррелл-писатель.

Думаю, многих читателей в книгах Джеральда Даррелла привлекают трепетная любовь и жгучий интерес ко всем братьям меньшим, даже крайне малопривлекательным для обычных людей; яркие описания экспедиций в самые экзотические места в поисках редких животных; сочный юмор, ирония и самоирония; доброта и мудрость.

В одной из его книг есть такие слова:

Нет свидетеля честнее книжной полки. (...) Потертость корешка – это верный признак не только любви, но и постоянства; мимолетное чувство не оставляет следов на переплете. Только когда книгу читают с детства, она приобретает благородную обветшалость – «печальное очарование вещей».

(Рози – моя родственница)

Книги нашего героя ни в домашних, ни в общественных библиотеках на полках тоже никогда подолгу не застаивались и всегда имели ту самую «благородную обветшалость» – следствие горячей читательской любви. Хотелось бы верить, что и сейчас они столь же любимы и востребованы.

Если читали его книги, не откажите себе в удовольствии перечитать их вновь!

Если не читали, вам можно лишь позавидовать белой завистью, потому что предстоящая встреча будет незабываемой...

Поднявшись на холм, Ларри, к своему ужасу, увидел на подоконнике одну из сорОк и громко закричал на нее. Она подала сигнал тревоги, вторая птица сразу вылетела из комнаты, и они обе перепорхнули на магнолию, громко хихикая, словно мальчишки, которых спугнули во время набега на фруктовый сад. Ларри вломился в дом и стрелой полетел в свою комнату, схватив меня по пути за шиворот. Когда дверь распахнулась, из груди Ларри вырвался стон неизъяснимой муки.

Сороки прочесали комнату не хуже агента секретной службы, разыскивающего похищенные планы. Кругом на полу, как осенние листья, были разметаны листки отпечатанной рукописи и чистой бумаги. Почти все они были изукрашены симпатичным узором из проклеванных дырок. Сороки никогда не могли устоять перед бумагой. Пишущая машинка стояла на столе, как распотрошенная лошадь на арене после боя быков. Лента из нее была выдернута, клавиши перемазаны птичьим пометом. Весь ковер, кровать и стол белели под сугробами бумажных обрывков. Сороки, очевидно, заподозрили в Ларри контрабандиста наркотиков и геройски сражались с банкой соды, рассеяв ее содержимое по рядам книг, так что те напоминали теперь заснеженную горную гряду.

(Моя семья и другие звери)

Я проникся большой любовью к скорпионам. Они казались мне очень милыми и скромными созданиями с восхитительным в общем-то характером.

(Моя семья и другие звери)

Барашек явно был разочарован тем, что на него не обращают внимания. Он уже попрыгал немного, по-своему украсил пол, выполнил два безупречных пируэта, но никто не оценил по достоинству его искусство. И, наклонив голову, он пошел в атаку на маму. Атака была проведена блестяще, говорю об этом со знанием дела, ибо во время моих экспедиций в ближайших оливковых рощах я частенько встречал бойких и дерзких барашков и, к взаимному удовольствию, исполнял роль матадора в корриде, где собственная рубашка заменяла мне плащ. Отнюдь не одобряя исход, я должен был признать саму атаку превосходной и тщательно продуманной. Вся мощь удара костистой головы и жилистой туши пришлась точно под мамины коленки сзади. Подброшенная в воздух, словно из пушки, мама опустилась на весьма жесткий диван, где и осталась лежать, судорожно глотая воздух. Потрясенный тем, что наделал его подарок, турок подбежал к дивану и стал перед мамой, широко расставив руки для отражения новой атаки. А она явно назревала, потому что барашек, чрезвычайно довольный собой, отступив в дальний угол, упруго подскакивал там – совсем как боксер, разминающийся на ринге.

- Мама, мама, ты цела? – вскричала Марго.

Мама слишком запыхалась, чтобы отвечать.

(Сад богов)

Птенец, сидевший на моей голове, убедился в невозможности снять с меня скальп, спустился мне на плечо и захотел узнать, насколько глубоко входит его клюв в мое ухо. Я поспешно снял его с плеча и посадил на руку, где сидел его брат. Они встретились так, словно не виделись целую вечность: подняв хохолки и нежно глядя друг другу в глаза, они заверещали со скоростью дрели.

(Под пологом пьяного леса)

- О боже, – воскликнул Рафаэль, когда я схватил змею, – и я сидел на ней, да?! – Да, – сурово ответил я, – и в дальнейшем, когда будешь садиться, будь поосторожнее. Ты мог раздавить ее.

(Под пологом пьяного леса)

И вот Джон, в одной пижаме, вооруженный половой щеткой, погнал фыркающую, гремящую иглами Далилу по голубоватой от лунного света дорожке. Он рассказывал потом, что никогда в жизни не чувствовал себя так глупо. Навстречу то и дело попадались машины с запоздалыми путниками, люди останавливались и, разинув рот, смотрели на человека в пижаме, который толкал щеткой упирающегося дикобраза. Могу поклясться, что многие из них катили после этого во весь дух домой и давали зарок больше никогда не пить.

(Поместье-зверинец)

Мне давно надоело слушать и читать про «кишащий диким зверьем опасный и коварный тропический лес». Во-первых, он не опаснее, чем наш Нью-Форест летом, во-вторых, вовсе не кишит дичью и в каждом кусте там не сидит готовый прыгнуть на вас злобный зверь. Конечно, животные есть, но они предусмотрительно избегают вас. Пройдитесь через лес до Эшоби – вы не насчитаете и десятка «диких зверей». А как бы мне хотелось, чтобы описания были верны! Как бы хотелось, чтобы в каждом кусте таился «свирепый обитатель леса». Насколько легче было бы работать зверолову.

На эшобийской тропе нам более или менее часто попадалась лишь одна живность – бабочки, но они явно читали не те книги и решительно не хотели на нас нападать.

(Зоопарк в моём багаже)

Гвианские охотники почему-то предпочитают, чтобы пойманных ими удавов и анаконд оплачивали пофутно, а для этого требуется извлечь змею из мешка и измерить ее длину, в каком бы настроении она ни была. Анаконда, которую мне принесли, была в очень плохом настроении. Лишь впоследствии я узнал, что они редко когда бывают в каком-либо другом.

(Три билета до Эдвенчер)

Многие посетители, с которыми я разговаривал, удивлялись и явно разочаровывались, выяснив, что мы не ходим весь день на волосок от смерти в когтях льва или медведя. Поскольку я не мог похвастаться живописными шрамами, посетители считали меня чуть ли не шарлатаном. Попробуй убедить их, что жить среди этих зверей в общем-то совершенно безопасно, – воспримут как оскорбление. Одежда разорвана в клочья, голова окровавлена, но гордо поднята – таким они хотели бы меня видеть; в их представлении мой рабочий день должен был являть собой сплошную череду страшных испытаний. Вспоминая ту пору, я чувствую, что упустил отличный случай сколотить состояние. Мне бы располосовать свой халат, вымазаться кровью и каждые полчаса выходить, шатаясь, из тигровой ямы и небрежно замечать: «Адская работенка – чистить этого тигра», – я теперь был бы богачом.

(Только звери)

Стоя за моей спиной, белый эму сосредоточенно смотрел на меня. Несмотря на уверения, что он совсем ручной, я не спускал с него глаз – ведь эму ничего не стоило прикончить меня одним ударом ноги. А я не представляю себе более унизительной смерти для натуралиста, чем смерть от пинка птицы.

(По всему свету)

Джеки Даррелл

- Если бы кто-нибудь сказал мне, – жалобно проговорила Джеки, – что, выйдя за тебя замуж, я должна буду в свободное время пережевывать шпинат для птиц, я бы ни за что этому не поверила.

(Под пологом пьяного леса)

А в завершении сегодняшнего поста приведу слова писателя, сказанные им вполне серьезно.

С нашей близорукостью, с нашей алчностью и глупостью мы в ближайшие полвека, а то и раньше станем виновниками того, что на Земле будет просто невыносимо жить.

(Поймайте мне колобуса)

И еще не могу не процитировать высказывания Даррелла о книгах.

- Всегда помните, дружище, книги – что инструменты, все зависит от того, как ими пользоваться.

(Рози – моя родственница)

«Я считаю книги сутью жизни. Возможность быть окруженным книгами, читать и перечитывать их позволяет человеку укрыться под панцирем знаний, а затем путешествовать по жизни, подобно черепахе, таща библиотеку на спине. Книги окружают человека подобно материнской утробе».

От всего сердца желаю приятных встреч с героями книг Джеральда Даррелла!

И спасибо всем, кто дочитал до конца!

С уважением,

ваша Агния 


P.S. Великолепные книги Джеральда Даррелла можно прочитать, взяв их в фонде отраслевого учебного отдела общественных и педагогических наук ЗНБ СГУ.

Источники фото:
http://durrellomania.narod.ru/
http://www.durrell.ru/fotos.html