Захар Прилепин в Саратове: "Наша литературная традиция – это больше, чем газ и нефть"

4 апреля 2015 года в Саратов приезжал писатель Захар Прилепин. За этот день он успел встретиться с журналистами в телерадиокомпании «Саратов», побеседовать со студентами и преподавателями в Саратовском социально-экономическом институте РЭУ им. Г. В. Плеханова, а затем провести творческий вечер в одном из саратовских рок-баров.

Первое из мероприятий я видела в записи, третье – не видела вообще, а вот на втором побывала самолично, хотя не являюсь не только студентом, но даже и не преподавателем славного ССЭИ. Но тут уж, как говаривал один известный булгаковский персонаж, «так свезло мне, так свезло»)). И разгадка этого везения заключается в давних и добрых связях с некоторыми преподавателями нашего университета, которые накануне пригласили нас на грядущую встречу с известным писателем. Так сложилось, что желающим ее посетить как раз стала я)).

В субботу 4 апреля к 14-00 отправилась в творческую командировку…

Фотоотчет о ней предоставляю вашему вниманию.

Но прежде несколько слов.

Во-первых, конечно, о Захаре Прилепине – русском писателе, имя которого уже более десяти лет будоражит читающую публику (и не только в литературном смысле). Мнения о нём, его творчестве, политических и общественных взглядах поражают разнообразием оценок: от определений типа «Горький наших дней», восхищения и прославления, и до издевательских, уничижительных, откровенно агрессивных. Прилепин, что называется, не уклоняется ни от пальбы, ни от похвальбы, на всё имеет свой взгляд, пусть кому-то чуждый, и это достойно уважения и интереса. Мы сейчас на нюансах его судьбы останавливаться не будем, а всех интересующихся ждут официальные интернет-ресурсы Захара.

Во-вторых, не могу не вспомнить следующее. Много лет в нашей библиотеке (с тех пор как она еще была библиотекой Пединститута, и до сего времени) в конце декабря проводятся традиционные литературные конференции, на которых мы с коллегами выступаем, знакомя друг друга с художественными произведениями, ставшими лауреатами и финалистами литературных премий уходящего года. Несколько лет назад среди таких выступлений было и моё, посвященное книге Захара Прилепина «Санькя». До того момента имя автора я слышала и запомнила… лишь благодаря его необычности, однако при этом ни книг его я еще не читала, ни тонкостей биографии не знала.

При подготовке к конференции «тонкости биографии» стали мне известны и очень удивили и даже, признаюсь, немножко поднапрягли, потому как идеология нацболов с моими мировоззрениями стыкуется так себе. Почти без особых надежд взялась за чтение романа и скоро поймала себя на мысли, что, как ни странно, при неприятии подавляющего большинства мотивов и поступков главного героя, текст меня увлёк, а прочитанное заставляет думать, и, соглашаясь или не соглашаясь с автором, делать какие-то любопытные выводы о нашей жизни, о пути и судьбах молодежи, рожденной и воспитанной в изменяющейся стране…

Одним словом, на ключевой вопрос, читать или не читать роман «Санькя», я честно ответила и себе, и коллегам: «Читать! Хотя чтение будет непростым. Не по слогу (с этим всё нормально), а по сути».

В прошлом году имя Прилепина вновь звучало (но уже не из моих уст) на нашей конференции, потому что его роман «Обитель» стал лауреатом премии «Большая книга». И опять твердое резюме выступающего: «Читать!» (К сожалению, я пока с этим произведением не познакомилась, но планирую).

Теперь, думаю, вполне понятно мое стремление попасть на лекцию в экономе, а именно так обозначался формат встречи с писателем.

Приехала я туда за несколько минут до начала, вошла и обнаружила, что большущая аудитория уже полным-полна, и основную массу присутствующих составляют студенты. Свободные места оставались лишь на самой «камчатке», куда я и отправилась. Потому фотографии будут не так замечательны, как мечталось)))

Недолгое ожидание…

Когда последняя «порция» слушателей входила в зал, сразу вслед за ними появился и Захар Прилепин. Встретили его присутствующие очень тепло.

Заместитель директора ССЭИ по научной работе и инновациям Н. С. Яшин представил гостя аудитории…

…и встреча началась.

Гость сообщил, что называть его можно либо Захар, либо Евгений Николаевич (настоящее имя писателя), но уж никак не Захар Николаевич, что звучало бы столь же нелепо, как если бы Максима Горького кому-то вздумалось назвать Максимом Максимовичем (вместо Алексея Максимовича).

Прилепин отметил, что в Саратове уже в шестой раз (в качестве же выступающего – в третий), и сразу извинился перед слушателями за свое покашливание, являющееся следствием долгого (полтора месяца) гастрольного графика (наш город стал в нём десятым или двенадцатым городом России, а до того еще были четыре европейские страны) и некоторой перегрузки дыхательной системы.

Беседа началась с напоминания того факта, что в нашей стране в 2015 году объявлен Год литературы. И русская литература, бесспорно, достойна такой чести. Она древнее многих и многих литератур, по крайней мере, европейских. Но её своеобразие заключается в том, что своим появлением она обязана принятию на Руси православия, потому-то и характеризуется как «хоровая, соборная», и имена ее творцов навеки остались неизвестными. Так называемая «светская литература» пришла к отечественному читателю лишь с XVII-XVIII вв., тогда как Европа познакомилась с ней на несколько веков раньше. Данте и Шекспир уже успели прославиться и уйти в мир иной, а на Руси еще даже не родились Симеон Полоцкий и протопоп Аввакум.

Должны ли мы за это испытывать неловкость за нашу литературу? Можно ли считать на этом основании уровень европейской литературы более высоким?

Захар Прилепин высказал свою точку зрения.

«Не надо обманываться, потому что имя Шекспира и имя Данте далеко не касается всей Европы. Кто был соразмерен Шекспиру в румынской литературе? Или в венгерской литературе? Можно большинство европейских стран назвать, и таких там нет. И одним Шекспиром мерить нельзя, каким-то образом доказывая, лукаво доказывая отсталость России. Даже появление Данте, Боккаччо и Петрарки в Италии вовсе не означает, что итальянская литературная традиция была столь же мощна. Там был колоссальный многовековой провал, прогал, который так или иначе едва начал восполняться только в XIX столетии, но итальянская литература девятнадцатого столетия, двадцатого столетия, при наличии определенных имён, с русской, безусловно, несопоставима.

Зато русская литературная традиция, которая стремительно сформировалась в течение даже не века, а нескольких десятилетий XIX века, оказала колоссальное влияние на всю мировую литературу. Определяющее влияние. В России, к счастью или несчастью, мы это не всегда в полной мере осознаём и отдаём себе отчёт, потому что наша литературная традиция – это больше, чем газ и нефть. Это те вещи, при помощи которых нас осознают, нас видят, нас понимают, нас воспринимают, нас уважают».

В доказательство своих слов писатель привёл данные социологических опросов в некоторых зарубежных странах, где русские писатели и произведения русской литературы назывались в числе самых любимых. Среди персоналий Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, М. А. Булгаков. Гордость и искренняя эмоция звучала в словах Захара Прилепина, когда он говорил:

«Даже не читая книг, нужно отдавать отчёт, что так или иначе мы составлены из того, мы сделаны из того, что придумала про нас русская литература: наши идейные мотивации, наша психологическая структура, наши привычки, наши представления о добре и зле, наконец, наша речь, которая, по сути, является нашей физиологией, потому что мы то, как мы говорим, и как мы думаем. Она в огромной своей части – это наследство русской литературы. Это колоссальное наследие! Даже люди, которые воспринимают жизнь, условно говоря, смотря телевизор, или слушая ту или иную музыку, они не дают себе отчёта, что они тоже через это воспринимают – разжиженную, пережеванную, максимально опошленную, упрощенную, но, тем не менее, тоже русскую – литературную традицию. То, что у нас стоит за спиной, не только в сфере литературы, но и в сфере, скажем, классической музыки (более всего в этих двух сферах), это не имеет аналогов ни в одной мировой культуре. И не воспринимать это богатство, не принимать его всерьез, как-то разбазаривать для людей, которые сопричастны интеллектуальному знанию, это не самый лучший путь. Надо быть сколько-нибудь достойными того, что собой являла наша традиция, в том числе наша литература».

Неизбежно в разговоре была затронута тема, связанная с событиями на Украине.

Вопрос, заданный писателю, был сформулирован примерно так: «Как удалось, меньше чем за два десятилетия, разругать два братских народа?»

Свой ответ Прилепин тоже начал с «власти слова», влияния которого мы не всегда осознаём до конца, думая, что главное – это экономика и политика. И зачастую ошибаемся! Ведь любой народ начинается со слова, с героического мифа, с того, что у него появляется песня, былина. И народ, забывающий свои мифы и тексты, начинает исчезать.

Нельзя порицать стремление народа к самостоятельности, нельзя порицать его нежелание существовать в статусе брата, да еще и младшего. Но при этом сложилась горькая ситуация.

Вновь цитирую писателя.

«Украина именно в последние годы сформировала представление о своей истории и своей культуре и сформировала свой героический иконостас, который, к несчастью для нас, во многом построен на фигурах, которые находились в конфликте или в отторжении с русской национальной традицией. Это так и никуда от этого не деться! Если нация формируется вокруг определенного понимания Тараса Шевченко, определенного понимания украинской литературной традиции, имён Мазепы, в меньшей степени, Бандеры, этот конфликт был первоначально неизбежен.

В моем понимании есть две разнородные украинские традиции: традиции разнообразных взаимоотношений с Россией, традиция православная, традиция близости с русской литературой… В общем, традиция «Тараса Бульбы». Вся ситуация, которая происходит на Украине, она так или иначе описана, предсказана и разработана уже в этом тексте Николая Васильевича Гоголя. Там все эти темы уже понятны, все архетипы уже выведены, всё уже ясно.

Есть, в моем понимании, Украина-1 – Украина Гоголя, Украина казачьей удали, Украина совместных военных, культурных, политических, идеологических деяний с Россией. Украина щедрости, Украина своей великолепной песни, Украина своей кухни и так далее…

И есть Украина номер 2. Украина, о которой говорят сегодня киевские политики. Украина, которая считает себя частью Европы. Украина, которая следует по пути европейского прогресса. Украина Мазепы. Украина отторжения от России. Украина – «не Россия», условно говоря.

Эти две Украины находятся, всегда находились и будут находиться в состоянии конфликта, и Россия неизбежно будет поддерживать Украину-1. Украину тех людей, которых мы воспринимаем составной частью своей традиции. А та будет двигаться своим путем… И эти процессы придуманы не сегодня, и с ними так или иначе придется работать. И спрашивать о том, когда всё это закончится, бессмысленно, потому что это не закончится никогда. Это тот процесс, который шел уже с XVII века и имел место в XVIII веке, и в XIX веке. И во время Февральской и Октябрьской революций все эти проблемы были обострены. И с 1991 года это обострилось еще сильнее, и к чему это приведет было уже понятно.

По крайней мере, в своей новой книге «Не чужая смута», которая вышла неделю назад, я привожу свои тексты, написанные за полгода до Майдана, где вся эта ситуация была расписана буквально по деталям. Не потому что я такой умный, не потому что были умны мои собеседники, но было очевидно, что страна составлена из двух разнородных лоскутов, которые находятся в состоянии мировоззренческого конфликта друг с другом».

Далее Захар Прилепин отметил, что ситуация на Украине длилась, зрела и наконец проявилась так трагически. Можно сожалеть о гибели людей, но, по-видимому, иного развития событий ждать было трудно.

 Поделился писатель и своими впечатлениями от процессов, происходящих сейчас в Европе (напомню, что он недавно вернулся из зарубежной поездки).

Там с некоторых пор во многом искажены такие понятия, как «традиции», «семья», «вера». Они стали даже в каком-то смысле табуированными.

«Мне многие новые европейские традиции непонятны. Мне непонятны их совершенно пустые храмы. Не скажу, что я такой клерикал, но Европа стала антирелигиозной. Скажем, в скандинавских странах происходят колоссальные процессы выхода из лона церкви из-за того, что не то чтобы церковь отрицает право однополых браков, она это просто никак не комментирует. Она где-то их уже венчает, уже женит и это просто не комментирует. И это вызывает выход из лона церкви! Но церковь существует столетия и тысячелетия. Она не обязана воспринимать всякое новое гендерное увлечение человечества в качестве закона. У нее есть свои законы. Тем не менее Европа впала в какой-то совершенно определенный раж в этом смысле. И я думаю, что Россия является больше Европой, чем Европа. Ну, и во многих других контекстах тоже. Но если кому-то нравится, мы не вправе отрицать чье-то движение в ту сторону, где им кажется весь свет, прогресс и счастливое будущее человечества».

Следующим стал вопрос о том, как обстоят дела с сильной литературной традицией сейчас, ведь появилось много писателей, которые пишут, например, детективы-однодневки, позорящие литературу.

Захар Прилепин призвал слушателей не драматизировать ситуацию и вспомнить историю.

«Во все времена, и во времена Сервантеса, и во времена Пушкина, и во времена кого угодно литература массовая была гораздо, многократно популярней, известней, читаемей литературы, что называется, качественной, художественной, элитарной. Это всегда было так.

Поэт Бенедиктов. Многие знают, что он был гораздо популярнее, чем Пушкин. Надсон был популярнее, чем Фет и Тютчев вместе взятые… Не стоит этого пугаться. Это никоим образом не позорит никого. Это просто потворствует вкусам толпы. Толпа, так или иначе, всегда склонна к упрощению. Хотя, безусловно, любая страна, любое государство, которое собирается продолжать свое существование, за этим присматривает.

Самозванцы и производители дамских [романов] или мужских боевиков, каких-то безумных сочинений не выставляются в качестве цвета нации, в качестве образцов литературы или кинематографа, или музыки. На них не вешают ордена «За заслуги перед Отечеством». Любое государство пытается каким-то образом составить так иерархию и составить такой иконостас, чтобы люди ориентировались на лучшие образцы, иначе это чревато действительно распадом государственного самосознания. Люди перестают понимать, что есть хорошо, а что есть плохо, что такое добро, а что – зло. Это действительно чревато исчезновением народа. Это не шутки совершенно. Это очень серьезно.

Я бы не сказал, что в России эта ситуация до такой степени пугающей дошла. Да, у нас не так много читают людей элитарную литературу, хорошую, качественную, художественную литературу. В том числе из-за потери ориентиров, из-за потери каких-то вещей, связанных с тем, что гуманитарное знание является следствием твоего развития, а не следствием твоей маргинальности. Это ощущение потеряно. Оно особенно было потеряно, начиная с перестроечных времен, за последние 20-25 лет. Люди как-то пытались, что называется, «выделяться» другими вещами. «Что ты такой бедный, если такой умный?»

Но от этого никуда не деться, и гуманитарное знание всё равно будет возвращаться, в том числе и литература будет возвращаться. Но она будет занимать совсем другую позицию. Понятно, что, скорее всего, ту позицию, которую занимала литература в советские времена, она не займет никогда. То, что было в Советском Союзе, то восприятие поэзии, художественных текстов, те тиражи колоссальные, многомиллионные тиражи поэтических сборников и прозы, когда треть страны читает новую повесть Стругацких, новую повесть Валентина Распутина (недавно ушедшего от нас), эта ситуация не имеет аналогов в мировой истории вообще. Эта ситуация в чем-то нормальная, сверхнормальная, в чем-то ненормальная. Такого не было, такого больше никогда не будет!

Когда поэт Евгений Евтушенко, переведенный на 80 языков и имеющий совокупные тиражи, исчисляющиеся десятками миллионов экземпляров, едет (поэт!) по мировым странам, встречается с Кеннеди, встречается с Кастро. Его встречают на уровне глав государств в любой стране мира. Сегодня такого быть не может! Какой поэт из России? Кто с ним будет встречаться? С ним не будет встречаться даже ректор университета в Европе. Плевать всем.

Ну там были и другие вещи... Один ездил по заграницам, другой сидел в тюрьме. Одного публиковали, другого – нет. Тем не менее, сама литература, как колоссально значимое средство воздействия на население, именно в Советском Союзе обрело высочайшую точку развития во всей истории человечества».

Неожиданными для многих читателей Прилепина стали его прозвучавшие недавно заявления о начале занятий «интеллектуальной музыкой», которой так не хватает сегодня.

Отвечая на вопрос о своих музыкальных занятиях и ориентирах, Захар подчеркнул, что в этих заявлениях "есть момент иронии, самоиронии, сарказма и даже стеба".

Он причислил себя к поколению тех, на кого в свое время сильно повлияла рок-культура через традицию Башлачёва, традицию Гребенщикова, традицию Майка Науменко, Константина Кинчева, Дмитрия Ревякина.

«Естественно, я потом уже большую часть своей жизни занимался другими вещами, но когда-то в юности я в обнимку с гитарой провел 5-7 лет своей жизни, бесконечно подбирая, наигрывая, исполняя какие-то вещи. Потом, когда мне уже исполнилось, прости Господи, лет 35, я вдруг вспомнил свою юность, своих товарищей, когда у меня были длинные волосы [оживление в зале. – А. К.], у них были длинные волосы.

Я сказал: "Ребята, давайте мы как-то заново соберемся и какие-то вещи вновь воспроизведем в коллективном действии, в шабаше". Потому что это гораздо веселее, чем быть писателем. Потому что, когда собираешься в студии, даешь какую-то ноту, другой дает другую, придумывается слово, куплет, логический ход. Огромное удовольствие доставляет».

Так родились песни, а Захар Прилепин, по его выражению, «набрался наглости» и предложил нескольким музыкантам, легендарным людям, фотографии которых когда-то висели в его советской квартире, записать эти песни вместе. Он испытал ощущение настоящего счастья и вместе с тем настоящего шока, когда вдруг получил их согласие.

«Звонит Константин Кинчев, голос которого я слушал с 14-ти лет, который для меня вообще живет где-нибудь на планете Марс. "Захар, привет! Хорошие песни. Запишем обе с тобой". Это то же самое, что мне позвонил бы Пол Маккартни или Боб Дилан, или Боб Марли…

Сейчас занимаюсь вот этой сферой, и в следующий раз, когда я приеду в Саратов, я не буду так долго и мрачно говорить. Я буду петь. Гораздо веселее, чем сегодня».

А на просьбу назвать три произведения современной литературы, обязательных к прочтению, мы услышали следующее.

Александр Терехов. Рассказ «День, когда я стал настоящим мужчиной» («Я чуть не погиб от смеха»).

Михаил Тарковский. «Замороженное время».

Виктор Ремизов. «Воля вольная» (это особенно приятно, потому что писатель Ремизов – наш земляк)

В узких рамках трех названий Прилепин удержаться не смог и упомянул еще «Афганские рассказы» Олега Ермакова, а затем сказал: «Других не называю. Пелевина и без меня знаете. Называю тех, кто меньше известен». И добавил к своему списку еще роман «Лавр» Евгения Водолазкина и роман Марины Степновой «Женщины Лазаря».

Затем было задано еще два вопроса: отношение к творчеству Александра Исаевича Солженицына и мнение нашего гостя о гуманитарной ситуации на Донбассе (ведь писатель знает об этом не понаслышке, потому что неоднократно совершал поездки в тот регион, в том числе перевозя гуманитарную помощь).

«Он [Солженицын. – А. К.], безусловно, один из крупнейших писателей столетия. Это один из самых известных писателей XX века, русский самый известный писатель XX века в мире. Это не мой самый любимый писатель, безусловно. Если говорить о лагерной традиции, традиция Шаламова и Домбровского, пожалуй, ближе для меня. По основе писательского ремесла просто ближе. В целом я считаю, что Солженицын вполне заслуженное место занимает в литературной традиции.

Единственное, что какие-то ошибки совершенно ненужные в «Архипелаге ГУЛАГ» каким-то образом надо было… Вот, если книжку вносят в учебники, надо сноски делать, что здесь не совсем правда, здесь совсем неправда. Солженицын цитирует одного якобы историка в начале второго тома «Архипелага ГУЛАГ». Он пишет, что Советская власть уничтожила 60 миллионов человек. Это ну просто ложь в чистом виде! Просто это не так. Ничем не подтверждается. Это невозможно, это превышено в десятки раз. Причем он уже знал, как всё обстоит на самом деле, но почему-то эту бредовую сноску он из «Архипелага ГУЛАГ» не убрал. Она там так и осталась.

Там есть еще десятки таких вещей, совершенно грубейших ошибок, ошибок исключительно фактологических. С ними надо, конечно, как-то поработать. Но литературный дар его никто не оспаривает, и текст является сокровищницей не только русской литературы, но и мировой классической. Сбросить Солженицына с парохода современности не нужно, ложно и стыдно, и заниматься этим не стоит».

«Что происходит на Донбассе? Там, безусловно, имеет место гуманитарная катастрофа, но… Как вам сказать?.. Не в той степени. Она несопоставима с гуманитарной катастрофой блокадного Ленинграда. Там колоссальное количество сложностей, колоссальное количество семей, испытывающих колоссальные проблемы, стариков, инвалидов… Да, это есть, но так или иначе Россия пытается этим заниматься и работать в этом направлении, отлаживать социальные службы. Они работают с каждым месяцем всё лучше и лучше. Тем не менее проблем огромное количество».

 В завершение Прилепин ответил на вопрос, что такое патриотизм, по его мнению.

«Быть патриотом означает чувствовать природную, кровную, телесную сопричастность со своей землей, со своей Родиной, со своим языком и глубокую ответственность за всё, что происходит в стране – приятного и неприятного тебе. Отсутствие привычки воспринимать эту землю, этот язык, народ в качестве стороннего наблюдателя – саркастичного, ироничного и уставшего от бесконечной глупости этой земли. Чувство близости и родства, и ответственности – вот это и есть патриотизм».

По окончании встречи, которая продлилась два часа и оказалась довольно насыщенной, все желающие могли купить книги писателя (я купила книгу «Не чужая смута»), получить его автограф и сфотографироваться с ним на память. В ходе автограф-сессии Прилепин, хотя выглядел слегка уставшим, продолжал отвечать на вопросы поклонников.

Вот и всё на сегодня.

Спасибо всем, кто дочитал до конца!

С уважением,

ваша Агния