"Любезная маменька!"

Сегодня, в День матери, захотелось мне рассказать вам несколько историй о матерях, дети которых стали великими писателями. Судьбы этих женщин были непростыми. И о них не так уж много известно широкой публике, если вообще что-то известно. А жаль, потому что они, безусловно, заслуживают внимания и уважения. Хотя бы потому, что их сыновья стали теми, кем стали, несомненно, не без их сильнейшего влияния.

Попробую вас в этом убедить.

Мария Ивановна Гоголь-Яновская (1791-1868), в девичестве Косяровская, замуж вышла в 14 лет. В те времена при том, что в семьях рождалось много детей, была крайне высокой младенческая смертность. Такая же беда преследовала и чету Гоголь-Яновских. Первые две беременности юной матери закончились трагически. Несчастная Мария молила Бога о благополучном рождении ребенка, и молитва ее была услышана. Третьему сыну, появившемуся на свет живым, дали имя в честь Николая Чудотворца. И пусть жизнь его оказалась не настолько длинной, как мечтали бы все его поклонники, и пусть он никогда не отличался богатырским здоровьем, главное, что тогда в мир пришел великий русский писатель Николай Васильевич Гоголь (1809-1852).

Надо сказать, что затем у его отца и матери, Василия и Марии, еще рождались дети. К сожалению, несколько детей они также потеряли совсем малютками. Лишь пятеро, помимо Николая, мы можем назвать по именам, потому что они вышли из младенческого возраста и, кроме сына Ивана (1810-1819), стали взрослыми. Это дочери Мария (1811-1844), Анна (1821-1893), Елизавета (1823-1864), Ольга (1825-1907).

Николай Васильевич Гоголь, несмотря на некоторые сложности их общения, мать любил и писал ей часто, писал всю жизнь, отправляя послания изо всех мест, где бывал.

Письмо из Санкт-Петербурга от 2 октября 1833 г. Гоголю 24 года.

Детство мое доныне часто представляется мне. Вы употребляли всё усилие воспитать меня как можно лучше. Но, к несчастью, родители редко бывают хорошими воспитателями детей своих. Вы были тогда еще молоды, в первый раз имели детей; в первый раз имели с ними обращение, и так могли ли вы знать, как именно должно приступить, что именно нужно? Я помню: я ничего сильно не чувствовал, я глядел на всё, как на вещи, созданные для того, чтобы угождать мне. Никого особенно не любил, выключая только вас, и то только потому, что сама натура вдохнула это чувство. На всё я глядел бесстрастными глазами; я ходил в церковь потому, что мне приказывали или носили меня; но стоя в ней, я ничего не видел, кроме риз, попа и противного ревения дьячков. Я крестился потому что видел, что все крестятся. Но один раз – я живо, как теперь, помню этот случай. Я просил вас рассказать мне о страшном суде, и вы мне ребенку так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне всю чувствительность. Это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли.

Вот письмо от 1 октября 1835 г.

Поздравляю Вас, маминька, с днем вашего ангела и желаю вам всего, что может составить счастие Ваше на земле. Чтобы имели сколько можно менее беспокойства, чтобы бог благословил и наградил ваши попечения, чтобы дети Ваши, то есть все мы, были всегда послушны, признательны и почтительны и чтобы вы меньше задумывались и больше веселились. Я Вашими молитвами здоров и спокоен, прочее всё пустое и трынь-трава.

А это одно из последних его писем к матери, написанное в конце 1851 года.

Никогда так не чувствовал потребности молитв ваших, добрейшая моя матушка. О, молитесь, чтобы бог меня помиловал, чтобы наставил, вразумил совершить мое дело честно, свято и дал бы мне на то силы и здоровье! Ваши постоянные молитвы обо мне теперь мне так нужны, так нужны – вот всё, что умею вам сказать. О, да поможет вам бог обо мне молиться!

Ваш многолюбящий вас, признательный, благодарный вам сын Николай.

  

Купеческая дочь Мария Нечаева (1800-1837) вышла замуж за штаб-лекаря Михаила Достоевского, прожила короткую жизнь и родила ему детей, среди которых был всемирно известный писатель.

Федор Достоевский – ее второй сын – имя свое получил, как считают, в честь деда – купца Федора Тимофеевича Нечаева.

Федор Михайлович потом вспоминал: «Я происходил из семейства русского и благочестивого. С тех пор как я себя помню, я помню любовь ко мне родителей…»

А вообще в семье Достоевских было семеро детей: Михаил (1820-1864), Федор (1821-1881), Варвара (1822-1893), Андрей, Вера (1829-1896), Николай (1831-1883), Александра (1835-1889).

Матушка была женщиной религиозной и учила детей читать по книге «Сто четыре священные истории Ветхого и Нового Завета». Так что именно благодаря ей Федор Михайлович с детских лет получил уроки духовности, сделал первые шаги на пути к тем идеям, которые затем стали фундаментом его творчества.

К сожалению, здоровье Марии Федоровны было подорвано частыми родами, и ее не стало, когда Федору еще не исполнилось 16 лет. Удивительный факт: она умерла в феврале 1837 года, т.е. почти в одно и то же время с Александром Сергеевичем Пушкиным. И возраст их обоих достиг рокового 37-летнего рубежа. Эта двойная трагедия, смерть любимой матери и гибель обожаемого поэта, больно отозвалась в сердце Достоевского.

По воспоминаниям, Мария Достоевская была очень доброй, чуткой, нежной женщиной. Сколько сокровищ ее души остались нерастраченными и ушли вместе с ней!.. Таким образом, будущий писатель имел возможность общаться с матерью только в юности. Наверняка в силу возраста он не мог до конца осмыслить свою потерю.

Известно восемь писем будущего писателя к Марии Федоровне, написанные в 1833-1835 гг. Они еще по-детски наивны и безыскусны, но дышат большой любовью.

Любезная маменька!

Когда Вы уехали от нас, любезная маменька, то мне стало чрезвычайно скучно, и я теперь, когда вспомню о Вас, любезная маменька, то на меня нападет такая грусть, что я никак не могу ее прогнать, если б Вы знали, как мне хочется Вас увидеть, я не могу дождаться сей радостной минуты. Всякий раз, когда я вспомню о Вас, то молю бога о Вашем здоровии. Уведомьте нас, любезная маменька, благополучно ли Вы доехали, поцелуйте за меня Андрюшеньку и Верочку. Целую Ваши ручки и пребуду покорный Вам сын Ваш Ф. Достоевский

(апрель – май 1834. Москва)

К сожалению, этой женщине не суждено было порадоваться литературной славе гениального сына. Однако своеобразным памятником ей можно считать то, что Достоевский некоторыми ее чертами наделил персонажей своих романов: мать Аркадия Долгорукого («Подросток») и мать Алеши Карамазова («Братья Карамазовы»).

И еще один маленький штрих.

Через несколько лет после смерти Марии Федоровны, 31 декабря 1843 года, Федор пишет старшему брату Михаилу, который уже успел жениться, обзавестись сыном и находиться с супругой в счастливом ожидании второго ребенка.

Мы весьма давно не писали друг другу, любезный брат, и поверь мне, что обоим нам это не делает чести. Ты тяжел на подъем, любезнейший… Но так как дело сделано, то ничего не остается, как схватить за хвост будущность, а тебе пожелать счастья на Новый год, да еще малютку. Ежели будет у тебя дочка, то назови ее Марией.

Так, кстати, и случилось!..

В 16 лет вышла замуж Любовь Алексеевна Кулунчакова (1838-1910), представительница рода татарских князей. Девушка получила хорошее домашнее образование, но вот достойным приданым похвастаться не могла. Да и мужа ее, дворянина, мелкого чиновника, Ивана Ивановича Куприна трудно было назвать зажиточным. В семье одна за другой на свет появились две дочери, Софья и Зинаида, а потом двое сыновей. Но вот беда, мальчики умерли.

Куприны страстно мечтали о рождении здорового наследника, продолжателя фамилии. Вновь забеременев, Любовь обратилась за помощью к старцу. По его совету покровительство над новорожденным сыном было передано в руки самого святого Александра Невского. Мальчик был наречен этим именем, выжил, оказался на редкость крепким ребенком. А впоследствии стал известным русским писателем Александром Ивановичем Куприным (1870-1938).

Вот только отцу праздновать счастливое событие пришлось, к прискорбию, недолго. Всего через год после рождения сына он скончался от холеры. Из городка Наровчата Пензенской губернии, где жила семья, вдова с тремя детьми переехала в Москву. Жили крайне бедно. Достаточно сказать, что приютом для них служила общая палата вдовьего дома (Сиротский пансион).

Матери пришлось справляться с выпавшими на их долю проблемами. Но обладая характером твердым, волевым и благородным, она не сгибалась под их напором. Устроилась работать домашней учительницей, а также успевала давать начальное образование своим детям. Добилась для дочерей бесплатных мест в московском и петербургском институтах благородных девиц.

Затем подоспела пора решать судьбу младшего сына. В шесть лет Саша был отдан в Московскую Разумовскую школу для сирот. В 1880 году вышел из нее и поступил во Вторую Московскую военную гимназию, которая через два года была преобразована в кадетский корпус. Бесспорно, наилучший из всех возможных вариантов для людей в их жизненной ситуации! Кадетские корпуса в то время давали бесплатное и притом хорошее образование. А в 1887 году будущего автора «Гранатового браслета», «Олеси», «Поединка», «Белого пуделя» и множества других замечательных произведений зачислили в Александровское военное училище.

Отношения между Александровым и его матерью были совсем необыкновенными. Они обожали друг друга (Алеша был последышем). Но одинаково, по-азиатски, были жестоки, упрямы и нетерпеливы в ссоре. Однако понимали друг друга на расстоянии. <…>

Отец Михаил говорил простые, но емкие слова.

   - Твоя мамаша – прекрасная мамаша. У меня тоже была мать, и я так же огорчал нередко, как и ты огорчил сейчас свою мамочку. <…> Что тебе стоит окончить корпус? По крайней мере диплом. А ей сладко. Сынок вышел в люди. А ты потом иди туда, куда тебе понравится. Жизнь, милый Алеша, очень многообразна, и еще много неприятностей ты причинишь материнскому сердцу. А знай, что первое слово, которое выговаривает человеческий язык, это – слово "мама". И когда солдат, раненный насмерть, умирает, то последнее его слово – "мама". Ты все понял, что я тебе сказал?

(А. И. Куприн. Юнкера)

Как это часто бывает, масштаб подвига, совершенного мамой во имя детей, осознается ими только спустя годы.

Старших сестёр надо было устраивать на стипендию в институт, меня – в сиротский пансион, потом – на казённый счёт в кадетский корпус и военное училище. Каких унизительных хлопот ей это стоило и как, должно быть, страдало её самолюбие! Но я понял это только впоследствии…

Александр Иванович во многом пошел в матушку. И внешностью, и характером, и темпераментом, и воображением, и наблюдательностью он показал себя истинным сыном «татарской княжны». Писательница Лидия Арсеньева в своем очерке «О Куприне» вспоминала:

…Я видела его веселым, энергичным и слабым, больным (в 1935 году), слепнущим, по временам даже теряющим память, но никогда не терявшим своего купринского "я", своего "неуемного татарского нрава", – выражаясь его собственными словами. Куприн неизменно ссылался на этот "неуемный татарский нрав" как на исчерпывающее объяснение своих поступков, когда ему случалось рассердиться, выйти из себя, хотя бы и по справедливому гневу, или просто вспылить.

Три матери, три столь разных сюжета. Таковы они, женщины, что родили, вырастили и воспитали своих сыновей, ставших гордостью русской словесности. И это лишь небольшая часть подобных судеб и малая толика фактов.

Завершая пост, поздравляю вас с праздником, дорогие мамы! Здоровья вам, радости! Мира вокруг вас и, конечно, в ваших сердцах! Того же хочется пожелать и нашим детям, поскольку счастье и покой матери невозможны без счастья и покоя ее ребенка, какого бы возраста и положения он не достиг. Пусть дети всегда чувствуют нашу любовь, поддержку, нежность и тепло!

С уважением и любовью,

ваша Агния

И в добавление ссылки на другие посты в этом блоге о матерях:

...Твои руки, твои песенки, твои вечные глаза

 Хорошие уроки плохих матерей