Несостоявшийся великий человек

Странно иногда складываются судьбы талантливейших людей. Будто бы всё есть, чтобы триумфально войти и остаться в благодарной памяти читателей, зрителей, слушателей. Но что-то мешает, разлучает, разводит. И обидно до слёз, но так уж сложилось. Потому очень хочется помочь людям (кому это важно и нужно) узнать, что, например, жил-был поэт, прозаик, художник, первый российский бард, сценарист первого сериала на советском телевидении, а ещё солдат Великой Отечественной и настоящий философ, умеющий нестандартно мыслить и открывающий другим радость познания человека, и всё это в одном лице.

Автопортрет

Его имя – Михаил Леонидович Анчаров (28.03.1923-11.07.1990). Слышали? Читали? Если нет, то попробуйте, вам предстоит интереснейшая встреча!

Есть один минус: найти его книги в традиционном издании почти невозможно. Хотя и был он в течение тридцати лет по-настоящему знаковой фигурой. Почему его сейчас так скупо издают? Версии существуют разные, но озвучивать их не буду.

Что в «сухом» остатке?

На просторах интернета есть интересный сайт, посвящённый Анчарову.

Есть выложенные в сети произведения.

Есть статьи, ему посвящённые (список некоторых привожу в конце поста).

И есть истинные читатели и почитатели, заражённые раз и навсегда необыкновенным его творчеством. Да и сама я, хотя и не получилось в силу разных причин познакомиться со всем наследием, но зато прочитанное («Как птица Гаруда», в частности) отложилось ярким впечатлением, и даже восхищением.

С родителями

Михаилу Леонидовичу Анчарову 28 марта исполняется 90 лет со дня рождения. Родился, как принято в таких случаях говорить, в интеллигентной московской семье инженера-конструктора и преподавателя немецкого языка. Уже в детстве ярко начали проявляться разносторонние способности мальчика.

1927 г.

Младший брат Илья вспоминал: «...Если говорить о нашей "духовной жизни" той поры, то она, безусловно, почти полностью формировалась старшим братом. Это и книги ("Деревянные актеры", "Дом веселых нищих", "Айвенго", "Три мушкетера", Ильф и Петров, Грин, Бабель, Хемингуэй, Маяковский), и рисование, а еще шире – живопись вообще: Третьяковка, Музей изящных искусств (ГМИИ им. А. С. Пушкина), Музей нового западного искусства на Кропоткинской. Рисование, живопись, краски, кисти, репродукции поселились у нас в доме с самого раннего моего детства. Когда Миша стал рисовать, – не знаю, но его никто не приучал, это его толкало изнутри».

«Толкала изнутри» и музыка тоже. В 13-14 лет (1937 г.) попробовал себя впервые в песенном творчестве, когда им написана «Не шуми, океан, не пугай...» по стихам Александра Грина, позже сочинил песни на стихи Бориса Корнилова («В Нижнем Новгороде с откоса...»), Веры Инбер («Цыганский романс», «Месяц потерял свой блеск в тумане...»).

Кстати, с названной песней на стихи Грина была такая история. Опять дадим слово Илье Анчарову.

Младший брат Илья

«…Приехала в Москву по делам литнаследства Нина Николаевна Грин [вдова писателя. – А. К.]. Клавдия Борисовна Сурикова, мать Наташи Суриковой [одноклассницы М. Анчарова], работающая в Литературном музее, познакомила с ней Мишу. Он пел песни у Суриковых дома, Нина Николаевна очень была растрогана и, вернувшись домой, прислала всем по томику А. Грина с дарственными надписями. Ребята всю зиму обсуждали, как летом они поедут отдыхать в Старый Крым – последнее пристанище Грина. А следующее лето было в 1941 году...».

Нина Николаевна Грин

Анчаров в июле 1941 года уходит из Московского архитектурного института, куда поступил год назад, и со своим другом Юрием Ракино отправляется в военкомат. Получив там направление и сдав экзамены, поступает в Военный институт иностранных языков Красной Армии (ВИИЯКА).

Юрий Ракино

Военная судьба разметала друзей по свету, хотя они, конечно, хотели идти на фронт вместе, плечом к плечу. Подавляющему большинству мальчишек, родившихся в начале 1920-х годов, война сломала не только жизненные планы, но и отняла сами жизни. Так случилось и с Юрой. Он позже пропал без вести, а уже в 1941 году Михаил напишет впервые на собственные стихи «Песню о моём друге художнике».

Он был боксёром и певцом –

Весёлая гроза.

Ему родней был Пикассо,

Кандинский и Сезанн.

Он шёл с подругой на пари,

Что через пару лет

Достанет литер на Париж

И в Лувр возьмёт билет.

Но рыцарь-пёс, поднявши рог,

Тревогу протрубил,

Крестами чёрными тревог

Глаза домов забил.

И, предавая нас «гостям»,

Льёт свет луна сама,

И бомбы падают свистя

В родильные дома.

Тогда он в сторону кладёт

Любимые тома,

Меняет кисть на пулемёт,

Перо – на автомат.

А у подруги на глазах

Бегучая слеза.

Тогда, её в объятья взяв,

Он ласково сказал:

Анчаров М. Портрет мальчика

«Смотри, от пуль дрожит земля

На всех своих китах.

Летят приказы из Кремля,

Приказы для атак.

И, прикрывая от песка

Раскосые белки,

Идут алтайские войска,

Сибирские стрелки.

Мечтал я встретить Новый год

В двухтысячном году.

Увидеть Рим, Париж... Но вот – 

Я на Берлин иду.

А ты не забывай о тех

Любви счастливых днях.

И если я не долетел –

Заменит друг меня».

Поцеловал ещё разок

Любимые глаза,

Потом шагнул через порог,

Не посмотрев назад.

...И если весть о смерти мне

Дойдёт, сказать могу:

Он сыном был родной стране,

Он нёс беду врагу.

Ещё раз напомню, написано это в 1941 году. Кто тогда знал о том, когда и чем закончится военное лихолетье? Останется ли в живых сам автор этих строк?

Михаил и Наташа Анчаровы

Но, не будучи в этом уверенным, в тот же год Анчаров женился на Наташе Суриковой.

Одноклассники рассказывали: «Мишина с Наташей дружба (как тогда говорили) началась с четвертого класса. Миша занимал первую парту, она – последнюю. Все уроки он сидел, повернувшись спиной к учителям, чем безумно их раздражал, и смотрел на неё неотрывно. Учитель сделает ему замечание, он отвернется на минуту, а потом опять в ту же позу... Многие учителя его не любили ещё и за то, что он задавал слишком много вопросов и сам же на них отвечал.

Наташа Сурикова

В девятых – десятых классах школы был организован драмкружок, который вел тогда еще совсем молодой актер театра им. Ермоловой Иван Иванович Соловьев. Наташа с Мишей участвовали в спектаклях, а вся школа говорила об их отношениях. Миша не подпускал мальчишек к ней, но дрался не часто и при этом резко бледнел.

Поженились они, когда фашисты подступали к Москве. В то время он был уже военным и отправил своего младшего брата Илью, свою маму, Наташу и ее маму в эвакуацию на Алтай».

В конце октября Военный институт иностранных языков переводят в Узбекистан, в г. Фергану. Михаил учится на восточном факультете, изучает китайский и японский языки. Затем с институтом – в Ставрополь-на-Волге (ныне г. Тольятти), позже – в Москву. По окончании ВИИЯКА он летом 1945 года оказывается в Маньчжурии, принимая участие в освобождении Китая от японских оккупантов.

В Маньчжурии

Довелось ему с честью выполнять секретные разведывательные операции. Достаточно сказать, что М. Л. Анчаров имел орден «Красной Звезды», которым награждали только за личное мужество, да и ещё другие награды, но никогда ими не щеголял.

К этому же времени написал множество песен, называя их менестрельными, потому что термина «бардовская» ещё не существовало. По многим фронтам бродили его песни, порою воспринимаемые исполнявшими их бойцами, как народные. 

Из армии демобилизовался в 1947-ом.

На охоте. Рисунок М. Анчарова

«…Не отпускали, а я просто смертельно хотел учиться живописи. По ночам краски снились, стонал... Я там на работе портреты всех сослуживцев сделал, но, к сожалению, в институт их представить не мог, потому что физиономии сослуживцев были не для показа. Но именно эти работы всё решили, когда встал вопрос отпускать меня или нет. Я зашел к начальству в огромный кабинет и увидел, что эти работы лежат на полу, а через них "журавлями" ходит всякое военное и гражданское начальство и какие-то художники, очевидно местные. Я сапоги надраил, стою ни жив ни мертв. Главный мне говорит: "Ведь подохнешь с голоду на гражданке-то...". "Никак нет", – отвечаю. Ну, ладно, отпустили...» (из интервью М. Л. Анчарова)

Татьяна Сельвинская

Личная и профессиональная судьба не раз ещё будет совершать крутые повороты. Например, в 1948 г. он поступает на живописное отделение ВГИКа, но после месяца учёбы влюбившись в Татьяну Сельвинскую (дочь поэта Ильи Сельвинского), студентку Московского государственного художественного института имени В. И. Сурикова, переходит на факультет живописи её учебного заведения. Тут и рухнул брак с Наташей. Несмотря на рождение в 1947 г. дочери Елены, супруги разводятся.

(Из кратких, но очень эмоциональных воспоминаний дочери мы узнаем, что все её встречи с отцом можно пересчитать по пальцам одной руки, что отношения были очень непростые, но вдруг читаем: «В 1972 году 28 марта (в день Его рождения!) у меня родился сын Артем. Когда я была в роддоме, мама написала мне в записочке: "И все-таки — 28-го!"». И в конце ещё Елена пишет: «P.S. Маму мы хоронили в день Его смерти — 11 июля (она умерла 9 июля 2002 г., ровно через двенадцать лет после Него, тоже в год Лошади). Вот она — Его "теория невероятности"»).

С дочерью Еленой

Дочь Елена

Илья Сельвинский

Итак, жизнь в новой семье. Один из друзей – Валентин Лившиц – писал: «Когда Анчаров вспоминал свою жизнь в семье Сельвинских, он чаще всего говорил не о взаимоотношениях, а о гениальности поэта Сельвинского, приводя, как пример, записку, писанную Сельвинским своей дочке, которая перед уходом в институт могла забыть позавтракать. Вот эта записка:

Дорогая моя Танька,

Парочку яиц – достань-ка,

Хочешь, ешь, а хочешь, пей,

Облупив от скорлупей».

Но с Татой тоже прожили недолго. В 1953 году Михаил случайно знакомится с юной красавицей Джоей Афиногеновой (дочерью драматурга Александра Афиногенова).

Джоя Афиногенова

Семнадцатилетняя девушка ехала на велосипеде, упала и разбила ногу. Анчаров, как на грех, вышел за куревом и не мог не помочь («как мужчина и джентльмен…» по его выражению), отнес её в медчасть, расположенную в их доме, а потом уж и домой (жила она тоже в этом доме). Своенравная Джоя, всегда добивающаяся своих целей, решает вскружить голову Анчарову. Ей это удаётся и всё опять меняется…

Анчаров не раз ещё будет женат, потому что был и влюбчив, и честен (раз полюбил, значит надо жениться), а не закате жизни вновь испытает радость отцовства, у него появится сын Артём.

С сыном Артёмом

Карьера тоже развивается непредсказуемо. Закончив в 1954 г. художественный институт, дипломированный художник вдруг… поступает на курсы сценаристов и пишет сценарии для кино. Не всё здесь ладится, его увольняют, и Анчаров оказывается без работы, живёт на случайные заработки, но вместе с тем этот период очень насыщенный. Перед нами в чистом виде предстаёт судьба шестидесятника, испытывающего настоящий творческий подъём, совпавший по времени с хрущевской оттепелью. Он не прекращает писать картины, он поет свои песни на квартирах друзей, где его выступления порой записывают на магнитофон.

С Владимиром Высоцким

Знакомится Анчаров с Владимиром Высоцким, который, между прочим, называет его своим учителем, потому что именно под влиянием песен старшего товарища переключается с блатной тематики на сочинение гораздо более глубоких, философских произведений. Поддерживает Михаил Леонидович тесные отношения и с ещё одним будущим классиком авторской песни – Александром Галичем. Как пишут, Галич не избежал «творческого влияния» после того, как увидел на практике магическое воздействие песни под гитару на нежные женские сердца и потому начал писать сам со словами: «Если Анчаров может, я тоже это смогу»))).

Александр Галич

Но, отбросив шутки в сторону, упомянем, что В. Лившиц так определил их особенности: «Галич, презрев все житейские блага, пошел на свой эшафот, потому что хотел исправить жизнь сейчас и сразу, а Анчаров, не будучи бунтарем, хотел исправить эту же жизнь, введя в неё постепенно дорогие его сердцу понятия: Честь, Порядочность, Правдивость, Трудолюбие, Любовь, Искусство и тому подобные».

Песня об органисте, который в концерте

Аллы Соленковой заполнял паузы,

пока певица отдыхала

Рост у меня

Не больше валенка:

Все глядят на меня

Вниз.

И органист я

Тоже маленький.

Но все-таки я

Органист!

Я шел к органу,

Скрипя половицей,

Свой маленький рост

Кляня.

Все пришли

Слушать певицу,

И никто не хотел –

Меня.

Я подумал: мы в пахаре

Чтим целину,

В воине –

Страх врагам.

Дипломат свою

Представляет страну,

Я представляю

Орган!

Я пришел и сел,

И без тени страха,

Как молния, ясен

И быстр,

Я нацелился в зал

Токкатою Баха

И нажал

Басовый регистр.

О, только музыкой –

Не словами –

Всколыхнулась

Земная твердь.

Звуки поплыли

Над головами,

Вкрадчивые,

Как смерть...

И будто древних богов

Ропот,

И будто дальний

Набат,

И будто все

Великаны Европы

Шевельнулись

В своих гробах.

И звуки начали

Души нежить.

И зов любви

Нарастал.

И небыль, нечисть,

Ненависть, нежить

Бежали,

Как от креста.

Бах сочинил –

Я растревожил

Свинцовых труб

Ураган.

То, что я нажил, –

Гений прожил.

Но нас уравнял

Орган!

Я видел:

Галерка бежала к сцене,

Где я

В токкатном бреду.

И видел я:

Иностранный священник

Плакал

В первом ряду.

О, как боялся я

Не свалиться,

Огромный свой рост

Кляня.

О, как хотелось мне

С ними слиться!

С теми, кто, вздев

Потрясенные лица,

Снизу вверх

Глядел на меня!

В круг Анчарова вошли и такие личности, как Юрий Визбор, Александр Городницкий, Евгений Клячкин и др.

Однако это и драматичный период: семейные нелады (тяжёлый разрыв с Джоей, ушедшей к другому), увлечение зелёным змием. Из песни слова не выкинешь…

Анчаров М. Портрет Джои

Она была во всём права

Она была во всём права –

И даже в том, что сделала.

А он сидел, дышал едва,

И были губы белые.

И были чёрные глаза,

И были руки синие.

И были чёрные глаза

Пустынными пустынями.

Пустынный двор жестоких лет,

Пустырь, фонарь и улица.

И переулок, как скелет,

И дом подъездом жмурится.

И музыка её шагов

Схлестнулась с подворотнею,

И музыка её шагов –

Таблеткой приворотною.

И стала пятаком луна,

Подруга полумесяца,

Когда потом ушла она,

А он решил повеситься.

И шантажом гремела ночь,

Улыбочкой приправленным.

И шантажом гремела ночь,

И пустырём отравленным.

И лестью падала трава,

И местью стала выросшей.

И ото всех его бравад

Остался лишь пупырышек.

Сезон прошёл, прошёл другой –

И снова снег на паперти.

Сезон прошёл, прошёл другой –

Звенит бубенчик капелькой.

И заоконная метель,

И лампа – жёлтой дынею.

А он всё пел, всё пел, всё пел,

Наказанный гордынею.

Наказан скупостью своей,

Устал себя оправдывать.

Наказан скупостью своей

И страхом перед правдою.

Устал считать улыбку злом,

А доброту – смущением.

Устал считать себя козлом

Любого отпущения.

Двенадцать падает. Пора!

Дорога в темень шастает.

Двенадцать падает. Пора!

Забудь меня, глазастого!

Но, оказавшись в какой-то момент на самом краю пропасти, Михаил Леонидович вдруг остановился и с невероятной отчетливостью понял, что необходимо брать себя в руки и работать, или же всё будет кончено.

Тогда Анчаров начинает писать прозу и печатать её в различных журналах. Кое-что он и иллюстрирует сам.

Анчаров М. Иллюстрация
к повести "Этот синий апрель"

Из-под его пера выходят и рассказы, и повести, и романы, в том числе им созданы произведения фантастические (например, «Сода-солнце»). «Начиная с повести «Сода-солнце» и до смерти Михал Леонидыч изобретал и исследовал ещё один им придуманный жанр – что-то типа "фэнтэзи", но с анчаровским привкусом милой сентиментальности, что придавало особое очарование его прозе. Не буду вас мучить цитатами – знающие поймут, а неосведомлённым я активно советую раздобыть и почитать, и никто не уйдёт равнодушным – но для русской литературы это было, безусловно, новацией. Я спрашивал его, читал ли он Толкиена и ему подобных, оказалось, что не только не читал, он вообще ничего не слышал ни о круге Толкиена, ни о "фэнтэзи", так же, как вся советская литературная критика не знала или делала вид, что не знает о самом Анчарове. А ведь в творчестве Анчарова есть материал для множества диссертаций, но увы, увы...» (режиссёр Н. Лукьянов).

Анчаров М. Иллюстрация
к "Теории невероятности"

По сценариям Анчарова в то время снимают фильмы, ставят спектакли по его пьесам. Успешно проходят выступления с собственными песнями на концертах. В издательстве «Молодая гвардия» наконец опубликована первая книга М. Анчарова «Теория невероятности». «В журнале "Юность" напечатали "Теорию невероятности" неведомого до тех пор Михаила Анчарова, и по-старому стало жить неинтересно (…) Повесть эту написал Поэт-романтик и Мыслитель, это видно было с пол-главы и с первого же стихотворения» (режиссёр Н. Лукьянов).

В декабре 1966 г. он становится членом Союза писателей СССР.

В 1971-1972 гг. телевидение показывает 17-серийный фильм по сценарию писателя – первый советский сериал. Простая история о жильцах коммунальной квартиры (знаете, что это такое, мои молодые друзья? :)) и их взаимоотношениях, в съёмках которой участвуют 144 актера из 11 театров Москвы, а многие из них после показа просыпаются знаменитыми.

Сам Анчаров писал: «Пытались установить, в чем же секрет. Секрет был довольно прост. Я хотел показать современников, отказавшись от изображения опостылевших всем эпохальных событий и не менее опостылевших стопроцентных героев и обратиться к будням, в которых всё, как ни крути, эпохально, ибо эпоха из будней и состоит. Наверное, такой взгляд на вещи отвечал тогда настроению многих людей, че-ло-ве-ков, которых потихоньку и беспощадно – и методично! – забывали...»

В этом сериале прозвучала песня на стихи Анчарова, ставшая невероятно популярной.

Кадр из многосерийного телефильма
"День за днём"

Кап-кап

Тихо капает вода:

Кап-кап.

Намокают провода:

Кап-кап.

За окном моим беда,

Завывают провода.

За окном моим беда,

Кап-кап.

Капли бьются о стекло:

Кап-кап.

Всё стекло заволокло:

Кап-кап.

Тихо, тихо утекло

Счастья моего тепло, 

Тихо, тихо утекло

Кап-кап.

День проходит без следа.

Кап-кап.

Ночь проходит – не беда.

Кап-кап.

Между пальцами года

Просочились – вот беда.

Между пальцами года –

Кап-кап.

1966

В конце жизни Анчаров по-прежнему работал, но время изменилось. По стране вихрем неслась перестройка, сметая многое, отодвигая в тень многих, в том числе замечательного писателя и барда. По воспоминаниям режиссёра Николая Лукьянова, боровшегося в то время за один из сценариев Михаила Леонидовича: «Везде хлопают по плечу, отлично, мол, дружище! Сценарий классный, но времечко, понимаешь, не для таких сценариев. Ты бы нам лучше голых задниц подбросил побольше, пиф-пафовиков всяких, чернухи погуще, порнухи поярче, и – карты в руки!»

Михаил Леонидович умер от инсульта 11 июля 1990 года. Ему было 67 лет. Тот сценарий так и не был экранизирован…

Валентин Лившиц сказал о нём, что это был человек, исповедовавший главный принцип: никогда не делай другому того, чтобы ты не хотел, чтобы сделали тебе. В теории многие знают этот принцип, но строго ли мы ему следуем, хватает ли у нас на это сил, совести, воспитания?..

А журналист, химик и программист Юрий Ревич, прекрасно знавший Анчарова, удивительно сформулировал: «Если попытаться кратко выразить суть явления отечественной культурной жизни под названием "Анчаров", то это можно было бы сделать, на мой взгляд, так: Михаил Леонидович Анчаров есть несостоявшийся великий человек. В определении "несостоявшийся" нет обидного или горького подтекста – просто он не стремился стать великим».

Валентин Лившиц

Михаилу Анчарову

Мой век – он конь, но без овса.

Мой век – он мышь, но без крупы.

Орёт на улице "попса"

Был век – нейлон,

Был век – лавсан,

А нынче век "Большой Попсы".

Поредели кольчуги, повыбиты ратники.

Время дикой наживы – палаток, лотков.

Умирают шестидесятники,

Не разорвав своих страшных оков.

Заковало нас время.

Затюкало догмами.

Нам набили в башку коммунизм и марксизм.

Только всем вопреки, оставались мы добрыми.

Даже после ГБ и полученных "клизм".

Как нам руки крутили, как били парткомами,

Выгоняли с работы, отбирали друзей.

Им казалось, что мы перебиты, изломаны,

Им хотелось, чтоб добрые сделались злей.

Я иду по земле – помесь кролика с коброй,

Помесь тихого агнца с гремучей змеёй,

Для хороших и честных я пушистый и добрый,

Для плохих и коварных я жестокий и злой.

Мы тогда, к сожаленью, в Иисуса не верили,

Не мечтали о Рае.

Не держали поста.

Мы все беды тогда с тобой совестью мерили,

И главным мерилом была доброта.

Мы у друга куска никогда не отнимем,

Мы у друга подругу в ночи не сведем,

Дураков – презираем и ложь ненавидим,

И, поэтому, очень непросто живем.

Только сколь не живи, всё покажется мало.

Кто ушел навсегда – нам оставил Беду.

Спи мой друг дорогой.

Спи спокойно Анчаров.

Не предам.

Не забуду.

И не подведу.

Из Энциклопедического словаря Михаила Анчарова, составленного К. Аксёновой из афоризмов, которыми так богаты книги писателя.

Зло

Поколения идут за поколениями, и никто не догадывается, что зло коренится в самом нетерпеливом сердце человеческом, которое боится краткости жизни и хочет всего сейчас, сейчас и не выращивает плод и своем саду, а спешит сорвать его в чужом.

("Самшитовый лес")

Индивидуальность и индивидуализм

Индивидуализм под видом общего блага работает на себя, а индивидуальность, наоборот, — под видом работы на себя хлопочет об общей радости.

("Этот синий апрель")

Искусство

Искусство — нарушение системы. Хоть в чем-нибудь. Иначе зачем ты в искусстве, если тебе своего сказать нечего?

("Самшитовый лес")

Истина

Истину труднее всего заметить, если она под носом.

("Сода-солнце")

Любовь

Творчество — это наиболее естественное поведение. Поэтому любовь — творчество. И от самого естественного поведения родятся дети. Если дети не родятся, любви нет, выдумки. Как всякий порядочный закон, этот закон тоже обратной силы не имеет. Дети могут родиться и без любви, тогда это — любовь на секунду к тому, кого нет рядом.

("Золотой дождь")

Нежность

Что никогда не надоедало, не приедалось от повторения, чего ждешь и на что безошибочно откликаешься? Переберешь в памяти все и вспомнишь ощущение руки, которая коснулась чужого тела, — вдруг вспомнишь, поймешь: это оно, это ощущение, имя ему — нежность. Все оттенки этого ощущения, этого понятия: от свирепой нежности воина, который, опустив меч, взял на руки ребенка врага, и девочка прижалась к его закаменевшей щеке, а он смотрит вдаль и говорит: "Не тронь!" — до тающей гибкой нежности возлюбленной.

("Сода-солнце")

Открытие и изобретение

Открытие — это то, что природа создала, а изобретение — это то, чего в природе не было, пока ты этого не придумал.

("Самшитовый лес")

Поэты

Поэты — единственные, которые не боятся открывать, что у них на душе, и люди благодарны им за то, что, говоря о себе, они говорят за всех, [...] единственное, чему поэт может научить людей, — это тому, что каждый человек — мир, и когда встречаются два человека в очереди за папиросами или на катке, это две галактики сближаются, и надо быть осторожным, чтобы не повредить структуру.

("Этот синий апрель")

Пушкин

…Сколько пародий на него читали, сколько анекдотов слышали, сколько раз его сбрасывали с корабля современности, сколько раз его святое, веселое имя как бы стушевывалось перед именами лягушек-волов, великанов-однодневок и прочих александрийских столпов-времянок, а ведь до сих пор, когда дитя встанет под елку и скажет свои первые стишки, то мамки-няньки подумают вдруг с обманчивой надеждой — может, из тебя Пушкин выйдет? Потому что вот уже полтора столетия "Пушкин" есть нарицательное имя неложного величия.

("Этот синий апрель")

Творчество

Творчество — это всегда воспоминание о будущем.

("Золотой дождь")
...

Список литературы, которую можно получить

в отделе общественных и педагогических наук ЗНБ

Анчаров, М. Московский Кремль построен по чертежам Леонардо да Винчи? / М. Анчаров // Природа и человек (Свет). – 2008. – № 4. – С. 9.

Богатырева, Н. Ю. Логика песни / Н. Ю. Богатырева // Обсерватория культуры : журнал-обозрение. – 2011. – № 2 (март-апр.). – С. 97-103. – Библиогр.: с. 103 (5 назв.).

Статья посвящена М. Анчарову, творчество которого наполнено размышлениями о назначении человека и значительности человеческой судьбы.

Моисеев, О. А. Пространство и язык телевизионной повести Михаила Анчарова «День за днём» / О. А. Моисеев // Обсерватория культуры : журнал-обозрение. – 2011. – № 5 (сент.-окт.). – С. 53-59. – Библиогр.: с. 59 (4 назв.).

Моисеев, О. А. Символы в творчестве Михаила Анчарова 1960-1966 годов / О. А. Моисеев // Обсерватория культуры : журнал-обозрение. – 2011. – № 2 (март-апр.). – С. 78-83. – Библиогр.: с. 83 (4 назв.).

Через огненную реку // Наука и религия. – 2011. – № 6. – С. 32.

Об образах святых и архангелов как воинов в народной православной поэзии и в стихотворении Михаила Анчарова «Баллада о парашютистах».

Статья о Михаиле Анчарове,

которая может быть доступна любому

преподавателю, студенту и сотруднику СГУ

после первичной регистрации

в полнотекстовом ресурсе, имеющемся в ЗНБ (eLIBRARY.RU)

Моисеев, О. А. Творчество Михаила Анчарова: в поисках идеала / О. А. Моисеев // Вестник славянских культур. – 2011. – Т. XXII, № 4. – С. 21-29.

Кроме того здесь же есть статьи об авторской песне, в том числе об их изучении в школе.

Интернет-ресурсы:

Анчаров Михаил Леонидович // Lib.Ru [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://lit.lib.ru/editors/a/ancharow_m_l/

Михаил Анчаров [Электронный ресурс] : сайт. – Режим доступа: http://ancharov.lib.ru/

Михаил Анчаров : все стихи на одной странице // Русская поэзия [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://rupoem.ru/ancharov/all.aspx

Соколова, И. А. Вначале был Анчаров : о поэтическом творчестве Михаила Анчарова и его вкладе в развитие жанра авторской песни / И. А. Соколова // Вards.ru [Электронный ресурс] : [сайт]. – Режим доступа: http://www.bards.ru/press/press_show.php?id=390

Кроме того, о жизни и творчестве М. Л. Анчарова издана книга:

Ревич, Ю. В. Михаил Анчаров : писатель, бард, художник, драматург : [жизнеописание писателя] / Юрий Ревич, Виктор Юровский. – Москва : Книма, 2018. – 597, [2] с., 16 л. ил., цв. ил., портр. – ISBN 978-5-9908775-5-9. – Текст : непосредственный.

(С отрывком из нее, опубликованном под заглавием "Он был самый талантливый из нас..." в журнале "Семь искусств" (№ 10 (103), 2018 г.), можно познакомиться, перейдя по ссылке: https://7i.7iskusstv.com/2018-nomer10-revich/)

И спасибо всем, кто дочитал до конца

С уважением,

ваша Агния