"Он в нашей высится судьбе..."

Пора пришла, она влюбилась узнала о том, как связаны между собой утконос и Розеттский камень, переход Суворова через Альпы и бумагоделательная машина, а заодно и о том, какое отношение всё это имеет к великому русскому поэту. Она, то есть я, узнала и решила рассказать вам. Так что приглашаю с собой на небольшую, но, надеюсь, интересную экскурсию в прошлое.

Те, кто не первый день читает материалы этого блога, возможно, вспомнят, что я уже публиковала посты, в которых рассказывала, чем были примечательны годы рождения некоторых писателей. (Ссылки на них будут даны в конце)

Сегодня настал черед узнать, какие события произошли и какие люди, кроме Александра Сергеевича Пушкина (1799–1837), родились в 1799 году.

Николай ПАЛЬКИН

ПУШКИН

Земной, а вовсе не былинный,

Он в нашей высится судьбе

Той ослепительной вершиной,

Что манит каждого к себе;

Той ослепительно тревожной,

Живущей с богом заодно,

Постичь которую возможно,

Достичь которой не дано.

1975

Начнем мы, пожалуй, с трех женщин по имени Анна. Две из них Пушкина знали.

Анна Николаевна Вульф (1799–1857) — соседка А. С. Пушкина по псковскому имению, близкий его друг, сестра Евпраксии Вревской и Алексея Вульфа.

Знакомство произошло в юности, летом 1817 года, когда Александр Сергеевич, выпустившийся из Царскосельского лицея, приехал к родителям в Михайловское. И отношениям их в дальнейшем суждено было сложиться весьма неоднозначно. Анна для поэта оказалась лишь мимолетным увлечением, с ее же стороны было чувство роковое.

Викентий Вересаев в своей книге обозначал роман Пушкина с Анной Вульф как «самый вялый и прозаический из его романов». Там есть такие строки: «Круглолицая девушка с томно-грустными глазами, полногрудая, с прехорошенькими, по отзыву Пушкина, ножками. Была сентиментальна, любила высокопарные слова, от которых Пушкина коробило». (В. В. Вересаев «Пушкин в жизни. Спутники Пушкина»)

Они ссорились и мирились, Александр Сергеевич порой позволял по отношению к ней злые шутки («…несмотря на мои злые шутки, я близко принимаю к сердцу всё, что вас касается…») и даже пренебрежение. Анна несмотря ни на что продолжала любить и страдать. Для нее роман «вялым и прозаическим» уж точно не казался.

Как-то он адресовал ей стихотворение.

***

Я был свидетелем златой твоей весны;

Тогда напрасен ум, искусства не нужны,

И самой красоте семнадцать лет замена.

Но время протекло, настала перемена,

Ты приближаешься к сомнительной поре,

Как меньше женихов толпятся на дворе,

И тише звук похвал твой слух обворожает,

А зеркало смелей грозит и устрашает.

Что делать?             утешься и смирись,

От милых прежних прав заране откажись,

Ищи других побед – успехи пред тобою,

Я счастия тебе желаю всей душою,

                                         а опытов моих,

Мой дидактический, благоразумный стих.

1825

Кроме странных пропусков в тексте, тут и там предерзкие намеки на возраст, на внешность и на стремящееся к нулю количество поклонников! Да, Анна Николаевна красавицей никогда не была, а на тот момент ей было уже двадцать шесть. Шансы ее таяли. Она приблизилась к «сомнительной поре», потом… перешла в следующую свою пору. Семьей ей так и не довелось обзавестись. До конца дней прожила в родовых имениях Тригорское и Малинники.

Что же поделать? Безответная любовь, что терзает сердца и ломает судьбы, не сегодня появилась и не завтра исчезнет.

Второй Анне ни безответного, ни взаимного чувства любви к Пушкину пережить не довелось. У Анны Готовцевой была своя, будем надеяться, счастливая личная жизнь. Знакомство ее с Александром Сергеевичем было исключительно творческого характера.

Анна Ивановна Готовцева (1799–1871) — русская поэтесса и писательница, уроженка костромской земли. Самые ранние из сохранившихся ее произведений датируются 1823 годом, а в 1826-ом она стала печататься в журналах.

После того, как Готовцева познакомилась с другом Пушкина Петром Андреевичем Вяземским, нашла возможным через него передать адресованное поэту стихотворение «А. С. П<ушкину>» («О, Пушкин, слава наших дней…») (1828).

Бóльшая часть стихотворения была очень даже хвалебная, но вот в конце содержалась небольшая такая ложечка дегтя.

А. С. ПУШКИНУ

О Пушкин, слава наших дней,

Поэт, любимый небесами!

Ты век наш на заре своей

Украсил дивными цветами:

Кто выразит тебя сильней

Природы блеск и чувства сладость,

Восторг любви и сердца радость,

Тоску души и пыл страстей?

Кто не дивится вдохновеньям,

Игривой юности мечтам,

Свободных мыслей выраженьям,

Которые ты предал нам?

В неподражаемой картине

Ты нам Кавказ изобразил,

И деву гор, и плен в чужбине,

Черкесов жизнь в родной долине

Волшебной кистью оживил.

Дворец и сад Бахчисарая,

Фонтан любви, грузинки месть

Из края в край, не умолкая,

Гласят поэту славы весть.

Одно... Но где же совершенство?

В луне и солнце пятна есть!

. . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . .

Несправедлив твой приговор, –

Но порицать тебя не смеем:

Мы гению простить умеем –

Молчанье выразит укор.

1828

Имеются разные толкования того, что имела в виду Анна Ивановна, бросая укор коллеге по поводу «несправедливого приговора». Сам Пушкин в письме Антону Дельвигу, посылая ему для альманаха «Северные цветы» «Ответ А. И. Готовцовой» сформулировал кратко: «Да в чем она меня и впрямь упрекает?.. Господь ее знает!»

Тем не менее стихотворный его ответ был любезен и почтителен.

ОТВЕТ А. И. ГОТОВЦОВОЙ

И недоверчиво и жадно

Смотрю я на твои цветы.

Кто, строгий стоик, примет хладно

Привет харит и красоты?

Горжуся им – но и робею;

Твой недосказанный упрек

Я разгадать вполне не смею.

Твой гнев ужели я навлек?

О, сколько б мук себе готовил

Красавиц ветреный зоил,

Когда б предательски злословил

Сей пол, которому служил!

Любви безумством и волненьем

Наказан был бы он; а ты

Была всегда б опроверженьем

Его печальной клеветы.

1828

Пушкинисты считают, что Готовцева укоряла Пушкина за заметку «Жалуются на равнодушие русских женщин к нашей поэзии…», где он неосмотрительно отказал прекрасной половине человечества в чувстве изящного (на чем, впрочем, впоследствии не настаивал). Не исключено также, что костромской поэтессе не понравилось, как Пушкин сравнил женщин с мотыльками или лилеями, от которых нельзя ждать "и чувств глубоких и страстей". Эти крамольные мысли он сформулировал в не вошедших в основной текст строфы из «Евгения Онегина».

Наконец, судьба третьей Анны, ровесницы поэта, вообще никакого отношения к Пушкину не имела. Она даже жила в другой стране.

Звали ее Анна Аткинс (урожд. Анна Чилдрен (1799–1871). Вы спросите, а зачем было вспоминать об этой женщине, которая занималась ботаникой, рисованием и иллюстрациями? Оказывается, это одна из первых в истории женщин-фотографов. Анна была знакома с физиком Джоном Гершелем, открывшим в 1839 году фототехнику цианотипии. Всего за год Аткинс овладела новым методом и стала применять его для создания изображений различных научных явлений и объектов.

Тут неизбежно приходит в голову грустная мысль, до чего же мало не дожил Александр Сергеевич Пушкин до эпохи фотографии. Его лицо со знаменитыми бакенбардами мы знаем только по картинам.

И представьте себе, что именно в 1799 году носить бакенбарды – изобретение англичан и «символ вольнодумства» – запретил император Павел I. Вместе с его смертью канул в Лету и запрет. Многие русские императоры потом носили бакенбарды. И не только русские. И не только императоры.

А вот талантливая кисть русского живописца Карла Павловича Брюллова (1799–1852), глазами которого мы увидели последний день Помпеи, героев мифов, лица запечатленных им на портретах выдающихся его современников, не оставила нам образ Пушкина. Да, впрочем, и поэт практически не посвятил художнику Брюллову поэтических строк.

Вот то немногое из-под пера Пушкина.

Везувий зев открыл – дым хлынул клубом – пламя

Широко развилось, как боевое знамя.

Земля волнуется – с шатнувшихся колонн

Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,

Под каменным дождем, под воспаленным прахом

Толпами, стар и млад, бежит из града вон.

1834

И всё.

А разговор о возможной работе над портретом Пушкина случился, по некоторым свидетельствам, лишь за несколько дней до той злополучной дуэли на Черной речке. Не сложилось, не успелось... Хотя оба творца уважали и осознавали величие друг друга. Странные иногда бывают обстоятельства.

Пушкин был близко знаком и с братом Карла, архитектором и портретистом, Александром Павловичем Брюлловым (1798–1877), который в 1831 году нарисовал акварельный портрет Натальи Николаевны Пушкиной.

А вы знали, что генерал от кавалерии Петр Петрович Ланской (1799–1877), второй супруг Натальи Николаевны тоже родился в 1799 году? Причуды судьбы…

Да что там Ланской, оказывается, и Ленский родился в том же году, что Пушкин. Скажете, не может быть? Не торопитесь! Может, да еще как. Просто речь идет не о Владимире – герое романа «Евгений Онегин», а о реальном лице – Адаме Осиповиче Ленском (1799–1883) — российском государственном деятеле, камергере Императорского двора, тайном советнике, члене Государственного совета Российской империи. Но, сознайтесь, красиво!

Если уж вспомнился «Евгений Онегин» – эта «энциклопедия русской жизни», то невозможно не назвать имя еще одного реального человека, в нём упомянутого. В 1799 году родилась Авдотья (Евдокия) Ильинична Истомина (1799–1848) – знаменитая балетная танцовщица.

Помните, как в романе?

Блистательна, полувоздушна,

Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина; она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола;

То стан совьет, то разовьет

И быстрой ножкой ножку бьет.

Она была не только талантлива, но и красива, и кокетлива. Из-за нее даже случались дуэли с трагическими финалами.

Ох уж эти дуэли!.. Связанная с одной из них любопытная перекличка в судьбах обнаружилась, когда я прочитала о ровеснике, приятеле юности Пушкина, одаренном литераторе и переводчике, которого звали Александр Ардалионович Шишков (1799–1832). В 1816 году Александр Сергеевич посвятил ему стихотворение.

ШИШКОВУ

Шалун, увенчанный Эратой и Венерой,

Ты ль узника манишь в владения свои,

В поместье мирное меж Пиндом и Цитерой,

Где нежился Тибулл, Мелецкий и Парни?

Тебе, балованный питомец Аполлона,

С их лирой соглашать игривую свирель:

Веселье резвое и нимфы Геликона

Твою счастливую качали колыбель.

     Друзей любить открытою душою,

В молчанье чувствовать, пленяться красотою —

Вот жребий мой; ему я следовать готов,

     Но, милый, сжалься надо мною,

     Не требуй от меня стихов!

Не вечно нежиться в приятном ослепленье:

Докучной истины я поздний вижу свет.

По доброте души я верил в упоенье

     Мечте, шепнувшей: ты поэт, —

И, презря мудрые угрозы и советы,

С небрежной леностью нанизывал куплеты,

Игрушкою себя невинной веселил;

Угодник Бахуса, я, трезвый меж друзьями,

Бывало, пел вино водяными стихами;

Мечтательных Дорид и славил и бранил,

Иль дружбе плел венок, и дружество зевало

И сонные стихи впросонках величало.

Но долго ли меня лелеял Аполлон?

Душе наскучили парнасские забавы;

Не долго снились мне мечтанья муз и славы;

И, строгим опытом невольно пробужден,

Уснув меж розами, на тернах я проснулся,

Увидел, что еще не гения печать —

Охота смертная на рифмах лепетать,

Сравнив стихи твои с моими, улыбнулся:

     И полно мне писать.

С ним Пушкин в юности был дружен, но потом пути их разошлись и тесных связей они не поддерживали. История гибели Шишкова вызвала в свое время разговоры в обществе. Один субъект по фамилии Чернов злословил о жене Шишкова в его присутствии. Оскорбленный муж дал мерзавцу пощечину, на что тот призвал Шишкова выйти с ним из помещения, где они находились, вместе со свидетелями инцидента. Все, разумеется, подумали, что сейчас конфликтующими сторонами будут обговорены условия предстоящей дуэли. Однако Чернов использовал бесчестный прием: набросился на Шишкова и заколол его кинжалом прямо на улице.

После смерти старого приятеля Александр Сергеевич приложил все силы, чтобы добиться издания его сочинений в пользу оставшихся вдовы и восьмилетней дочери.

Всего через пять лет сам Пушкин и его жена тоже будут оскорблены мерзавцами, Дантес совершит выстрел, не дойдя шага до барьера, а Николай I издаст за казенный счет сочинения Пушкина в пользу семьи поэта…

Невероятно, но в письме Пушкина Шишкову, написанном задолго до этих трагических событий, в 1823 году, есть поразительная строка:

«Впрочем, судьба наша, кажется, одинакова, и родились мы, видно, под единым созвездием».

Еще о крупных потерях и приобретениях года, о котором идет разговор.

Франции в 1799 году пришлось испытать и то и другое. Только радость от приобретения тогда еще не была очевидной. Как в России никто не подозревал, что новорожденный дворянский сын Саша Пушкин станет гордостью русской и мировой культуры, точно так и Франции предстояло подождать лет тридцать до того времени, когда Оноре де Бальзак (1799–1850) – сын крестьянина из Лангедока Бернара Франсуа Бальса – прославит свою родину как крупнейший романист.

Зато потеря была осознанной и горькой. Всего за два дня до рождения Бальзака, 18 мая 1799 года ушел из жизни выдающийся драматург — Пьер Огюстен Карон де Бомарше (1732–1799).

Ах, правда ли, Сальери,

Что Бомарше кого-то отравил?

Чтобы эту тему закрыть, сообщу, что в 1799 году Антонио Сальери (1750–1825) создал оперу «Фальстаф, или Три шутки».

Осталось порадоваться, что пушкинская «Маленькая трагедия» – «Моцарт и Сальери» – была задумана (1826) и опубликована (1831) уже после кончины композитора. Невиновного, заметим, в смерти Моцарта.

А под занавес года, 14 декабря, не стало первого президента США Джорджа Вашингтона (вы удивитесь, но его годы жизни точь-в-точь как у Бомарше – 1732–1799).

Среди многочисленных высказываний этого политического деятеля и военачальника есть и такое.

Дисциплина – душа армии. Она превращает немногочисленное войско в могучую силу, приносит успех слабым и уважение всем.

В этом с ним был вполне солидарен блистательный русский полководец, который всю жизнь свою провел в сражениях и ни одно из них не проиграл, Александр Васильевич Суворов (1730–1800).

Дисциплина – мать победы.

 Когда с 10 по 27 сентября 1799 года двадцатитысячная русская армия под командованием Суворова переходила через Альпы, дисциплина была не последним фактором успеха операции. Хотя и далеко не единственным, как мне кажется.

Случился этот во всех смыслах головокружительный маневр во время войны всё с той же Францией в составе 2-й антифранцузской коалиции (у

частники: Россия, Великобритания, Австрия, Турция, Королевство обеих Сицилий и др.).

За Швейцарский поход Суворов был возведен в звание генералиссимуса, что тоже произошло в 1799 году. 

А через сто лет по инициативе князя Голицына в Швейцарии в ущелье Шолленен у «Чертова моста» в 1899 году был установлен памятник «Доблестным сподвижникам генералиссимуса, фельдмаршала графа Суворова Рымникского, погибшим при переходе через Альпы в 1799 г.».

Так что камни Альп до сих пор вспоминают беспримерный подвиг русской армии.

Кстати, о камнях. Они могут не только помнить, но, как выяснилось, и рассказывать.

15 июля 1799 года в египетском порту Розетта (теперь Рашид) капитан французского контингента в Египте Пьер-Франсуа Бушар обнаружил странный камень, испещренный диковинными письменами. Случилось это при сооружении форта Сен-Жюльен. К счастью, офицер инженерных войск Бушар интеллектом был не обижен и сразу понял, что найденный им артефакт нужно сохранить и исследовать. Капитан отправил его в Каир, где год назад по приказу Наполеона был открыт Институт Египта. Находка получила название Розеттский камень.  Он имеет высоту 114,4 см, ширину 72,3 см и толщину 27,9 см. Весит примерно 760 кг. Является фрагментом большой стелы, остальные части которой не найдены. На камень было нанесено три идентичных по смыслу текста: два на древнеегипетском языке (иероглифами и демотическим письмом) и на древнегреческом языке. Поскольку древнегреческий язык исследователям был знаком, сопоставляя тексты, они в итоге сумели расшифровать и египетские иероглифы.

Но случилось это лишь в 1822 году. Честь первооткрывателя выпала французскому востоковеду Жану-Франсуа Шампольону (1790-1832), хотя, конечно, он не был одинок в исследованиях. Величайшая загадка оказалась разгадана, ученые получили ключ к чтению египетских иероглифов.

Что касается текста на Розеттском камне, то он представлял собой указ в честь годовщины коронации юного фараона Птолемея V, который адресовали ему в 196 году до н. э. египетские жрецы: «Новому царю, получившему царство от отца»…

Не менее загадочным, чем камень, может быть и живое существо. Имя ему – утконос. Колонизаторы Австралийского континента были немало удивлены, повстречавшись однажды с водоплавающим млекопитающим весьма странного вида. А когда первую шкуру диковинного зверька в 1797 году прислали в Англию, разгорелись нешуточные страсти, ибо ученые посчитали, что это какой-то розыгрыш, а не реально существующее животное.

1799 год ознаменовался точкой в «деле об утконосе», когда английский натуралист Джордж Шоу дал зоологическое имя этому уникальному обитателю земной фауны (Platypus anatinus, от др.-греч. πλατύς – широкий, плоский, πούς – лапа и лат. anatinus – утиный).

Вполне возможно, что ученые не верили собственным глазам и тогда, когда обнаружили останки шерстистого мамонта и шерстистого носорога. И тот и другой были также научно описаны в 1799 году.

А чтобы всем желающим писать и описывать было сподручнее, французский изобретатель Никола Луи Робер постарался и получил патент на первую бумагоделательную машину, механизировав отлив бумаги путём применения бесконечно движущейся сетки.

Поэтам такое изобретение, несомненно, тоже пришлось по душе.

Можно было бы продолжать и продолжать рассказ, потому что в 1799 году родилось великое множество друзей и подруг Пушкина, а также незнакомых ему, но невероятно интересных людей, а также произошли знаковые события в разных сферах науки и культуры. Но всё-таки пора остановиться, сказать спасибо этому бурному году и вернуться в настоящее.

С праздником вас, дорогие друзья! С Пушкинским днем России! С Днем русского языка!

В разделе "Виртуальные выставки и обзоры" блога вы найдете приуроченную к нему новую выставку-презентацию "Детства милые виденья..."

С уважением,

ваша Агния

__________   

Ранее в блоге были опубликованы посты, посвященные годам рождения писателей:

Жюль Верн (1828) "Под тенью чьей потомство воспиталось..."

Антон Павлович Чехов (1860) «Жизнь восхитительна, чудна и полна высокого смысла…» 

Михаил Афанасьевич Булгаков (1891) С Днем рождения, Мастер, или Что еще подарил 1891-й год?