Чудодеи, или Привычное слово "мы"

Удивительно, до чего захватывающие истории можно узнать, случайно прочитав всего одну почти ничем не примечательную фразу и пойдя по «её следу»!

Вот представьте, что вам попалась на глаза информация о том, что 23 ноября 1928 года в Москве открылся Дворец культуры железнодорожников. Как бы вы её восприняли?

Скорее всего, равнодушно пропустили бы мимо ушей (не в обиду железнодорожникам!).

Я тоже прочитала начало строчки со скучающим выражением лица, но продолжение невольно заставило меня оживиться и улыбнуться.

«…Согласно Ильфу и Петрову, построен он был благодаря драгоценностям тёщи Ипполита Матвеевича Воробьянинова, которые были спрятаны в 12-м стуле из гарнитура мастера Гамбса. В реальности это не соответствует истине». (http://ru.wikipedia.org/wiki/23_ноября).

Вы ведь тоже любите эту книгу, правда?

Помните?..

Кадр из т/ф "12 стульев" (1976).

Реж. М. Захаров

«Есть, Киса, есть, и, если хотите, я могу продемонстрировать его сейчас же. Он в клубе железнодорожников, новом клубе… Вчера было открытие…».

Неподражаемая, уморительно смешная авантюрная погоня за бриллиантами мадам Петуховой, запрятанными в стуле из гарнитура мастера Гамбса. Любимые персонажи, созданные талантом Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Роман «Двенадцать стульев» – юбиляр 2013 года (отметил 85-летие выхода в свет).

Итак, знаменитый клуб железнодорожников существовал на самом деле, хотя реальная история его возведения вполне обычная и никакого отношения к буржуйским сокровищам не имеет.

Но зато какой интересной оказалась история жизни и творчества Ильфаипетрова (или еще Ильфапетрова, как их называли и называют многие)!

Карикатура Кукрыниксов

А попробуем-ка сейчас перечислить писателей, создававших свои произведения вдвоём. Память тут же услужливо предлагает: братья Гримм, братья Стругацкие, братья Вайнеры… Вот еще братья Гонкуры были.

Но, как написали сами Ильф и Петров в своей юмористической «автобиографии»: «Очень трудно писать вдвоём. Надо думать, Гонкурам было легче. Всё-таки они были братья. А мы даже не родственники. И даже не однолетки. И даже различных национальностей: в то время, как один русский (загадочная славянская душа), другой – еврей (загадочная еврейская душа)».

Воспринимаемые нами как единое целое, но действительно две такие разные, талантливые души встретились и десять лет с наслаждением создавали то, что и сегодня люди читают и перечитывают взахлеб.

Ильф и Петров встречают 

на Белорусском вокзале И. Эренбурга, 

вернувшегося из Парижа. 

17 июня 1934 г.

Фото С. Шингарева

Писатель Илья Эренбург отмечал: «В воспоминаниях сливаются два имени: был «Ильфпетров». А они не походили друг на друга. Илья Арнольдович был застенчивым, молчаливым, шутил редко, но зло, и как многие писатели, смешившие миллионы людей – от Гоголя до Зощенко, — был скорее печальным. (...) А Петров... легко сходился с разными людьми; на собраниях выступал и за себя и за Ильфа; мог часами смешить людей и сам при этом смеялся.

 (...) Нет, Ильф и Петров не были сиамскими близнецами, но они писали вместе, вместе бродили по свету, жили душа в душу, они как бы дополняли один другого – едкая сатира Ильфа была хорошей приправой к юмору Петрова» («Люди, годы, жизнь»).

Как говорится в анекдоте, вы будете смеяться, но оба будущих соавтора родились в Одессе, чтобы встретиться в Москве.

Памятник И. Ильфу и Е. Петрову в Одессе

Илья Ильф (15.10.1897–13.04.1937) (настоящее его имя – Илья Арнольдович Файнзильберг, а псевдоним составлен из первых букв имени и фамилии) – третий сын из четырех, родившихся в более чем небогатой семье служащего (из записной книжки Ильфа: «Все равно про меня напишут: «Он родился в бедной еврейской семье».).

Как же мечтал отец, чтобы его мальчики получили в руки настоящие солидные профессии, говоря нынешним языком, престижные (вроде банкира или хотя бы бухгалтера), и жили безбедно! Но трое из четырёх ошарашили: двое старших стали художниками (Эль Элоим!), а Илья (вначале усыпив бдительность отца и побыв какое-то время чертёжником, монтёром, токарем и статистиком) подался в писатели.

Но посудите сами. Наверное, для чертёжника или токаря необходимы зоркий глаз, эрудиция и зашкаливающее чувство юмора, но не до такой же степени!

«Свидетельства о необычайной наблюдательности Ильфа проходят лейтмотивом по всем воспоминаниям его современников. Так, Г. Мунблит вспоминает: «Бродить с Ильфом по городу было удовольствием, ни с чем не сравнимым. Замечания его об архитектуре домов, об одежде прохожих, о тексте вывесок и объявлений и обо всем другом, что можно увидеть на городской улице, представляли собой такое великолепное сочетание иронии с деловитостью, что время и расстояние в таких прогулках начисто переставали существовать». Т. Лишина отмечает: «Смешное он (Ильф. – Е.А.) видел там, где мы ничего не замечали. Проходя подворотни, где висели доски с фамилиями жильцов, он всегда читал их и беззвучно смеялся. Запомнились мне фамилии Бенгес-Эмес, Лейбедев, Фунт, которые я потом встречала в книгах Ильфа и Петрова» (из статьи Е. Е. Анисимовой «Когда луна поднялась и ее мятный свет озарил миниатюрный бюстик Жуковского...».).

Эта наблюдательность и блестящий ум помогли Илье Ильфу вести с 1925 года и до самой смерти записные книжки, читать которые отдельное удовольствие.

Иллюстрация к роману "Золотой телёнок". 

Худож. Кукрыниксы

Я пришел к вам как юридическое лицо к юридическому лицу.

Стютюэтки.

У обезьян крадут бананы и снабжают ими Москву.

Говорил "слушаю" в телефон, всегда не своим голосом. Боялся.

Это был такой город, что в нем стояла конная статуя профессора Тимирязева.

Бойтесь данайцев, приносящих яйцев.

Приказано быть смелым.

Иванов решает нанести визит королю. Узнав об этом, король отрекся от престола.

Надпись на магазинном стекле в узкой железной раме – "Штанов нет".

Надо показать ему какую-нибудь бумагу, иначе он не поверит, что вы существуете.

Что вы орете, как белый медведь в теплую погоду?

...Ей четыре года, но она говорит, что ей два. Редкое кокетство.

Соседом моим был молодой, полный сил идиот.

Вечерняя газета писала о затмении солнца с такой гордостью, будто это она сама его устроила.

И. Ильф с женой Марией.
Фото В. Иваницкого. 1933 г.

 Попытки описать характер Ильи Ильфа непросты.

«Он был застенчив и ужасно не любил выставлять себя напоказ». (Е. Петров. «Из воспоминаний об Ильфе»).

Писатель Лев Славин: «Люди, знавшие Ильфа, сходятся на том, что он был добр и мягок. Так-то это так. Добрый-то он добрый, мягкий – мягкий, но вдруг как кусанет – долго будешь зализывать рану и жалобно скулить в углу. Ничего не может быть хуже, чем обсахаривание облика почивших учтивыми некрологами... Да, Ильф был мягок, но и непреклонен, добр, но и безжалостен» («Я знал их»).

Тая Лишина, знакомая Ильфа еще со времён одесской юности, подтверждает: «С ним было нелегко подружиться. Нужно было пройти сквозь строй испытаний – выдержать иногда очень язвительные замечания, насмешливые вопросы. Ильф словно проверял тебя смехом – твой вкус, чувство юмора, умение дружить, – и все это делалось как бы невзначай, причем в конце такого испытания он мог деликатно спросить: "Я не обидел вас?"» («Веселый, голый, худой).

Или свидетельство писателя Юрия Олеши, близкого друга Ильфа:

Илья Ильф

«Ильф был художником, который удивлялся миру. Удивляются разно: как странно! как непонятно! А Ильф удивлялся: как красиво! Это самое чистое удивление, и оно делает художника» («Памяти Ильфа»).

И еще. Тоже Ю. Олеша:

«Ни разу этот человек не сказал пошлости или общей мысли. Кое-чего он не договаривал, еще чего-то самого замечательного. И, видя Ильфа, я думал, что гораздо важнее того, о чем человек может говорить, – это то, о чем человек молчит. В нем (в молчании) он очень широко обнимал мир...» («Памяти Ильфа»).

И. Ильф. Автопортрет в зеркале. 1929 г.

В самом начале 1930-х годов Илья Ильф серьезно занялся фотографией. Евгений Петров тогда с юмором отметил:

– У меня было на сберкнижке восемьсот рублей и был чудный соавтор. А теперь Илья увлекся фотографией. Я одолжил ему мои восемьсот рублей на покупку фотоаппарата. И что же? Нет у меня больше ни денег, ни соавтора... Мой бывший соавтор только снимает, проявляет и печатает. Печатает, проявляет и снимает...

Теперь мы можем только радоваться, потому что Ильф, «широко обнимающий мир», оставил множество не только хороших, но и зачастую уникальных снимков. 

Москва в день праздника. Фото И. Ильфа

США. Сан-Франциско. 

Строительство моста Золотые ворота. 

Фото И. Ильфа

США. Central Park. Фото И. Ильфа

А Евгений Петров (13.12.1903–02.07.1942)! У него тоже есть настоящая фамилия – Катаев. 

Да-да, он родной младший брат того писателя, который подарил нам книгу «Белеет парус одинокий» (в которой, отгадайте с кого, списаны образы Пети Бачея и его младшего брата Павлика).

Не стал Евгений путать читателей, благородно решив, что литературе достаточно одного Катаева – Валентина. (О старшем брате мы еще кое-что важное обязательно скажем).

Евгений Петров

Между прочим, всё шло к тому, что из интеллигентной семьи учителя истории вышел бы единственный писатель, потому что Евгений собирался остаться инспектором одесского уголовного розыска. Этот путь, хотя и невероятно опасный, ему не только нравился, но успешно складывался. Парень был не из робких!

Достаточно огласить факт, зафиксированный в строгом архивном документе: из двенадцати (вот ведь цифра-то!) отличившихся сотрудников уголовного розыска и поощренных к 5-летию его существования в Украинской Советской Социалистической Республике лишь двое получили в качестве награды именные наручные часы. Имя одного из двоих – Евгений Петров (тогда еще, конечно, Катаев). О характере будущего писателя это кое-что скажет.

Интересно, не покажутся ли вам знакомыми следующие сюжетные штрихи.

1920-е годы. Совсем молодой сотрудник милиции, любитель футбола, игравший в гимназические годы в одесской команде, однажды задерживает бандита, не менее горячего поклонника этой игры...

А ведь есть фильм, в котором снялись еще молодые тогда актеры Дмитрий Харатьян и Александр Соловьев. Первый из них играл недавнего гимназиста, ставшего начальником отделения милиции деревни Севериновка, – Володю Патрикеева, а второй – обаятельного конокрада Красавчика. Помните, как в конце, под звуки романтичной песни «Ты где, июль?», они бегут по полю, перекатывая футбольный мяч.

Фильм (1983) снят по повести Александра Козачинского «Зеленый фургон» (1938). История и предыстория создания произведения – интереснейшая и непосредственно связанная с одним из наших сегодняшних героев. Как говорится, нарочно не придумаешь!

Дело в том, что Козачинский учился с Евгением Петровым в одесской гимназии, дружил с ним, тоже пошел в инспекторы уголовного розыска, но затем жизнь его повернулась на 180 градусов, и он превратился в налётчика и главаря банды. Арестовывать бывшего коллегу довелось именно Евгению Петрову (хотите – верьте, хотите – нет!). Эта встреча не только сохранила жизнь Козачинскому (Александру грозил расстрел), но послужила причиной нового витка его судьбы. Он стал писателем и именно по настоянию друга создал свою приключенческую повесть «Зеленый фургон».

Александр Козачинский. Фото И. Ильфа

Таким образом, прототипом литературного Володи Патрикеева стал Евгений Петров, а Красавчика – Александр Козачинский.

Но повесть и фильм появятся позже, а тогда – в 1923 году – бравый одессит Петров приехал-таки в Москву.

Дело в том, что Валентин Катаев, определившийся с писательской профессией довольно рано, к тому времени уже обосновался в столице. Он неоднократно звал Евгения к себе, переживая за жизнь брата в беспокойной круговерти одесского уголовного розыска.

Евгений Петров: «До сих пор я жил так: я считал, что жить мне осталось дня три, четыре, ну максимум неделя. Привык к этой мысли и никогда не строил никаких планов. Я не сомневался, что во что бы то ни стало должен погибнуть для счастья будущих поколений. Я пережил войну, гражданскую войну, множество переворотов, голод» (Е. Петров. «Мой друг Ильф»).

Кроме всего прочего, Катаев верил в литературный дар «младшенького» и настоятельно пытался превратить его в своего коллегу.

Старший брат - 

Валентин Катаев.

1920-е гг.

Наконец переезд состоялся. Однако Евгений, поселившись у Валентина, в писатели не рвался и устроился надзирателем в московскую тюрьму – знаменитую Бутырку.

Валентин Катаев писал: «Я ужаснулся… Мой родной брат, мальчик из интеллигентной семьи, сын преподавателя, серебряного медалиста Новороссийского университета, внук генерал-майора и вятского соборного протоиерея, правнук героя Отечественной войны двенадцатого года, служившего в войсках Кутузова, Багратиона, Ланжерона, атамана Платова, получившего четырнадцать ранений при взятии Дрездена и Гамбурга, – этот юноша, почти еще мальчик, должен будет за двадцать рублей в месяц служить в Бутырках, открывая ключами больничные камеры, и носить на груди металлическую бляху с номером!» (В. Катаев. «Алмазный мой венец»).

Это лишь подтолкнуло Валентина к решительной атаке, и как-то раз (под сильным давлением старшего брата, эффектно сыгравшего сцену: «Ты что же это? Рассчитываешь сидеть у меня на шее со своим нищенским жалованьем?») Евгений написал фельетон, получил за его публикацию приличные деньги (30 рублей) и мнение о писательстве изменил.

Е. Петров знакомится 

с английским переводом 

книги "Золотой теленок". 

Фото Е. Лангмана

«Брат оказался мальчиком сообразительным и старательным, так что месяца через два, облазив редакции всех юмористических журналов Москвы, веселый, общительный и обаятельный, он стал очень прилично зарабатывать, не отказываясь ни от каких жанров: писал фельетоны в прозе и, к моему удивлению, даже в стихах, давал темы для карикатур, делал под ними подписи, подружился со всеми юмористами столицы, наведывался в «Гудок», сдал казенный наган в Московское управление уголовного розыска, отлично оделся, немного пополнел, брился и стригся в парикмахерской с одеколоном, завел несколько приятных знакомств, нашел себе отдельную комнату…» (В. Катаев. «Алмазный мой венец»).

Евгений Петров стал работать сначала в журнале «Красный перец», а потом в газете «Гудок» (к слову, печатный орган советских железнодорожников), где писал статьи, фельетоны. 

Именно там и состоялась его историческая встреча с Ильей Ильфом. Про ее эпохальный характер они тогда не догадывались, потому момент знакомства не запомнили. По крайней мере, так сообщает Петров в своих воспоминаниях, написанных уже после смерти соавтора. Очевидно, так и должно быть, когда встречаются люди, которым судьбой уготовано стать настолько творчески близкими. Будто они всегда были вместе. При том, что их характеры совершенно отличались; при том, что все годы они называли друг друга на «Вы»; при том, что у каждого была любимая семья. Писателю Ильфипетрову не мешало ничего! «Он» блистательно умел из всего извлекать материал для своих произведений.

Вот вам пример.

Сергей Лемехов.
Иллюстрация к роману
"Двенадцать стульев"

«Ильфу повезло. Он поступил на службу в газету «Гудок» и получил комнату в общежитии типографии в Чернышевском переулке. Но нужно было иметь большое воображение и большой опыт по части ночёвок в коридоре у знакомых, чтобы назвать комнатой это ничтожное количество квадратных сантиметров, ограниченное половинкой окна и тремя перегородками из чистейшей фанеры. Там помещался матрац на четырёх кирпичах и стул. Потом, когда Ильф женился, ко всему этому был добавлен ещё и примус. Четырьмя годами позже мы описали это жильё в романе «Двенадцать стульев», в главе «Общежитие имени монаха Бертольда Шварца». (Е. Петров. «Из воспоминаний об Ильфе»).

А за то, что такой союз вообще появился, мы должны вечно благодарить именно Валентина Катаева. По крайней мере, без его участия рождение писателя Ильфаипетрова (теоретически) могло совершиться гораздо позже и еще неизвестно с каким результатом…

Итак, редакция «Гудка» в помещении Дворца Труда, на набережной Москвы-реки. Ильф и Петров уже знакомы, работают в одной легендарной редакционной комнате.

Вновь дадим слово Евгению Петрову.

«Я отчетливо вижу комнату, где делалась четвертая страница газеты «Гудок», так называемая четвертая полоса. Здесь в самом злющем роде обрабатывались рабкоровские заметки. У окна стояли два стола, соединенные вместе. Тут работали четыре сотрудника. Ильф сидел слева. Это был чрезвычайно насмешливый двадцатишестилетний человек в пенсне с  маленькими голыми толстыми стеклами. У него было немного асимметричное, твердое лицо с румянцем на скулах. Он сидел, вытянув перед собой ноги в остроносых красных башмаках, и быстро писал. Окончив очередную заметку, он минуту думал, потом вписывал заголовок и довольно небрежно бросал листок заведующему отделом, который сидел напротив. (…)

Ильф и Петров в редакции газеты "Гудок".
1929 г. Фото В. Иваницкого

В комнате четвертой полосы создалась очень приятная атмосфера остроумия. Острили здесь беспрерывно. Человек, попадающий в эту атмосферу, сам начинал острить, но главным образом был жертвой насмешек. Сотрудники остальных отделов газеты побаивались этих отчаянных остряков.

Для боязни было много оснований. В комнате четвертой полосы на стене висел большой лист бумаги, куда наклеивались всяческие газетные ляпсусы – бездарные заголовки, малограмотные фразы, неудачные фотографии и рисунки.

Этот страшный лист назывался так: "Сопли и вопли"» («Из воспоминаний об Ильфе»).

Валентин Катаев, 

так и не ставший 

советским Дюма-отцом

И вот как-то раз в эту «убойную» комнату неудержимых остряков пришел Валентин Катаев, тоже в то время работавший в «Гудке» и писавший фельетоны под псевдонимом Старик Собакин (Саббакин).

Он невозмутимо сообщил, что хочет стать… советским Дюма-отцом. Существует версия, что невероятная писательская плодовитость Александра Дюма-отца отчасти объяснялась тем, что он использовал труд «литературных негров», т. е. людей, которые за определенную плату и без упоминания их имен на обложке, писали тексты за знаменитого человека. Эта идея и подтолкнула Валентина к решительному действию.

- Почему же это, Валюн, вы вдруг захотели стать Дюма-пером [пер – père– отец по-французски. – А. К.]? – спросил Ильф.

- Потому, Илюша, что уже давно пора открыть мастерскую советского романа, – ответил Старик Собакин, – я буду Дюма-отцом, а вы будете моими неграми. Я вам буду давать темы, вы будете писать романы, а я их потом буду править. Пройдусь раза два по вашим рукописям рукой мастера – и готово. Как Дюма-пер. Ну? Кто желает? Только помните, я собираюсь держать вас в черном теле.

Мы еще немного пошутили на тему о том, как Старик Собакин будет Дюма-отцом, а мы его неграми. Потом заговорили серьезно.

- Есть отличная тема, – сказал Катаев, – стулья. Представьте себе, в одном из стульев запрятаны деньги. Их надо найти. Чем не авантюрный роман? Есть еще темки... А? Соглашайтесь. Серьезно. Один роман пусть пишет Илья, а другой – Женя.

Он быстро написал стихотворный фельетон (…), подписался "Старик Собакин" и куда-то убежал. А мы с Ильфом вышли из комнаты и стали прогуливаться по длиннейшему коридору Дворца Труда.

- Ну что, будем писать? – спросил я.

- Что ж, можно попробовать, – ответил Ильф.

- Давайте так, – сказал я, – начнем сразу. Вы – один роман, а я – другой. А сначала сделаем планы для обоих романов.

Ильф подумал.

- А может быть, будем писать вместе?

- Как это?

- Ну, просто вместе будем писать один роман. Мне понравилось про эти стулья. Молодец Собакин. (Е. Петров. «Из воспоминаний об Ильфе»).

Так, почти буднично, начался отсчет новой жизни двух молодых литераторов. Надо ли говорить, как они увлеклись, сколько времени посвятили своему «детищу», днём занимаясь привычным «фельетонно-статейным» делом, а вечерами и ночами, просиживая в редакции над планом будущего произведения, а затем и над ним самим. 

Постепенно рождались и «вырисовывались» герои, обретая свои характеры.

К примеру, придуманный ими Остап Бендер проявлял чудеса самостоятельности, «вынуждая» авторов идти у себя на поводу и заполняя своей персоной всё больше места в повествовании. И слава Богу! Страшно подумать, что было бы, будь он хоть чуточку поскромнее!

Остап Бендер.
Худож. Кукрыниксы

А «рука мастера» между тем не спешила проходиться ни по плану, ни по уже начатому «неграми» тексту. Более того, вместе со своим хозяином она уехала на целый месяц на юг. Романисты-дебютанты, постепенно смирившись с этим, с головой ушли в самостоятельную работу.

Нам было очень трудно писать. Мы работали в газете и в юмористических журналах очень добросовестно. Мы знали с детства, что такое труд. Но никогда не представляли себе, как трудно писать роман. Если бы я не боялся показаться банальным, я сказал бы, что мы писали кровью. Мы уходили из Дворца Труда в два или три часа ночи, ошеломленные, почти задохшиеся от папиросного дыма. Мы возвращались домой по мокрым и пустым московским переулкам, освещенным зеленоватыми газовыми фонарями, не в состоянии произнести ни слова.

Иногда нас охватывало отчаяние.

- Неужели наступит такой момент, когда рукопись будет наконец написана и мы будем везти ее в санках? Будет идти снег. Какое, наверно, замечательное ощущение – работа окончена, больше ничего не надо делать. (Е. Петров. «Из воспоминаний об Ильфе»).

Сергей Лемехов.
Иллюстрация к роману
"Двенадцать стульев"

Кстати, вернувшейся с юга «руке мастера», осталось лишь покорно констатировать, что на страницах этого рождающегося романа ей делать нечего, что «негры» обходятся без её услуг, потому что они абсолютно сложившиеся писатели и их ждёт несомненный успех. Но всё-таки… пусть поставят на романе на веки вечные: «Посвящается Валентину Петровичу Катаеву», да вручат ей золотой портсигар…

Сразу скажем: то, о чём мечтали Ильф и Петров, случилось. Счастливейший момент, когда драгоценная рукопись романа (в папке с пришпиленной к ней бумажкой «Нашедшего просят вернуть по такому-то адресу» на возможный случай потери), была готова к отправке в редакцию. И был снег, и были санки. Но вот насчет того ощущения, что больше ничего не надо делать, они ошиблись. Всё только начиналось!

И. Ильф. 1930 г.

Роман, завершённый в январе 1928 года, с января по июль публиковался в ежемесячнике «Тридцать дней». Так началось его путешествие к читателям. И не только отечественным.

Писатели, вдохновленные первым опытом, продолжали совместную работу. Кроме романа «Золотой телёнок» (1931), ими затем была написана великолепная, но чуть менее сегодня известная (совершенно незаслуженно!) книга «Одноэтажная Америка» (1937). А ранее ими были выпущены в свет новеллы «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска» (1928) и «1001 день, или Новая Шахерезада» (1929), фантастическая повесть «Светлая личность», множество рассказов, фельетонов, очерков, статей.

Из-под их пера вышли и драматические произведения. Например, сценарий знаменитого фильма Григория Александрова «Цирк» (1936) основан на пьесе И. Ильфа, Е. Петрова и В. Катаева «Под куполом цирка». Правда, авторы были до того недовольны тем, как кинорежиссер воплощал их сочинение, что не захотели видеть свои имена в титрах…

Феноменальная способность Ильфа и Петрова работать вместе может поражать. Как удавалось столь разным людям не рассориться, не разойтись, хлопнув дверью?

Надеюсь, один из эпизодов, приключившийся с ними во время американского путешествия в городке Галлопе, поможет нам приоткрыть их тайну.

И. Ильф и Е. Петров 

в поездке по США

Вообще говоря, мы ссорились очень редко, и то по причинам чисто литературным – из-за какого-нибудь оборота речи или эпитета. А тут ссора приключилась ужасная – с криком, ругательствами и страшными обвинениями. (…) Ссорились мы долго – часа  два. И вдруг, не сговариваясь, мы стали смеяться. Это было странно, дико, невероятно, но мы смеялись. И не каким-нибудь истерическим, визгливым, так называемым чуждым смехом, после которого надо принимать валерьянку, а самым обыкновенным, так называемым здоровым смехом. Потом мы признались друг другу, что одновременно подумали об одном и том же – нам нельзя ссориться, это бессмысленно. Ведь мы все равно не можем разойтись. Ведь не может же исчезнуть писатель, проживший десятилетнюю жизнь и сочинивший полдесятка книг, только потому, что его составные части поссорились, как две домашние хозяйки в коммунальной кухне из-за примуса.

Фото И. Ильфа

И вечер в городе Галлопе, начавшийся так ужасно, окончился задушевнейшим разговором.

Это был самый откровенный разговор за долгие годы нашей никогда и ничем не омрачившейся дружбы. Каждый из нас выложил другому все свои самые тайные мысли и чувства… (Е. Петров. «Из воспоминаний об Ильфе»).

Не хочется об этом упоминать, но им, таким молодым людям, вкусившим славу, много путешествующим, почему-то пришла пугающая мысль.

Во втором ряду (слева направо): 

Лев Славин, Е. Петров, И. Ильф

Я не помню, кто из нас произнес эту фразу:

- Хорошо, если бы мы когда-нибудь погибли вместе, во время какой-нибудь авиационной или автомобильной катастрофы. Тогда ни одному из нас не пришлось бы присутствовать на собственных похоронах.

Кажется, это сказал Ильф. Я уверен, что в эту минуту мы подумали об одном и том же. Неужели наступит такой момент, когда один из нас останется с глазу на глаз с пишущей машинкой? В комнате будет тихо и пусто, и надо будет писать (Е. Петров. «Из воспоминаний об Ильфе»).

Ильф. 

Фотографии Е. Лангмана. 1932 г.

Страшная по сути мысль для любого человека, но для творческого организма, которым они были, – логичная.

Однако общей катастрофы не случилось. Однажды остаться «с глазу на глаз с пишущей машинкой» выпало Петрову.

Илья Ильф тяжело заболел. Туберкулез унёс его в могилу в 39 лет. Их знаменитая поездка в США, после которой они написали свою «Одноэтажную Америку», стала для Ильфа, и до того никогда не блещущего богатырским здоровьем, роковой. Он уже чувствовал, что безнадежно болен, но окружающие не могли и не хотели верить в это.

Ильф записал тогда душераздирающе грустную фразу (одну из двух, которые он посвятил себе в собственных записных книжках): «Такой грозный ледяной весенний вечер, что холодно и страшно делается на душе. Ужасно, как мне не повезло».

Петров. 

Фотография Е. Лангмана. 1932 г.

Евгений Петров: «И вот я сижу один против пишущей машинки, на которой Ильф в последний год своей жизни напечатал удивительные записки. В комнате тихо и пусто, и надо писать. И в первый раз после привычного слова «мы» я пишу пустое и холодное слово «я»... («Из воспоминаний об Ильфе»)

Писатель Лев Славин: «Меня поразило внезапно вспыхнувшее в Петрове сходство с Ильфом – через пять лет после его смерти.

 Когда хоронили Ильфа, Петров обмолвился горькими словами: «Я присутствую на собственных похоронах...» И вдруг через пять лет я увидел, что Ильф весь не умер. Петров, так никогда, на мой взгляд, и не утешившийся после смерти Ильфа, как бы сохранил и носил в самом себе Ильфа. И этот бережно сохраненный Ильф иногда вдруг звучал из Петрова своими «Ильфовыми» словами и даже интонациями, которые в то же время были словами и интонациями Петрова. Это слияние было поразительно. Его до сих пор можно наблюдать более всего все в той же «Одноэтажной Америке», где двадцать глав написаны Ильфом, двадцать – Петровым и только семь – совместно. Но никто не мог отличить перо Ильфа от пера Петрова. Их литературное братство стало химическим соединением, одним телом» («Я знал их»).

В 1937 году, после страшной потери, Евгению Петрову пришлось начинать свою литературную жизнь сначала. Основная его работа теперь была связана с журналистикой. Он был назначен ответственным редактором журнала «Огонек» и вывел это издание в разряд популярных и читаемых. 

Вновь довелось ему потрудиться над киносценариями: «Музыкальная история» (1940), «Антон Иванович сердится» (1941) (оба в соавторстве с Г. Мунблитом), «Воздушный извозчик» (фильм сняли в 1943 году, и Петров его уже не увидел).

Во время Великой Отечественной войны Петров работал военным корреспондентом «Совинформбюро», писал для советской и зарубежной прессы, совершал многочисленные поездки по фронтам.

Один из его тогдашних коллег – Евгений Кригер – вспоминал: «Это было свойство Евгения Петровича: он рвался к жизни всем своим существом и заражал своим рвением всех, кто был рядом с ним. Ни с кем больше за всю свою жизнь я не испытывал того пленительного и вместе с тем тревожного ощущения своей нужности, необходимости, пользы, какое внушал людям Петров. Нужно было немедленно, не теряя ни часа, за что-то приниматься, что-то очень важное делать, – иначе  можно опоздать, и опоздать непоправимо.

Это чувство томительное, но оно похоже на счастье (…).

Петров принадлежал к людям, обладающим способностью восхищаться – всем сердцем, безраздельно, счастливо, с упоением.

Это свойство очень чистых, очень молодых, очень хороших людей» («В дни войны»).

Он и был еще очень молодым, но почему-то очень боялся непоправимо опоздать… 

Это невероятно, но Петрову тоже было 39 лет, когда 2 июля 1942 года самолет, на котором он возвращался домой из труднейшей поездки в Севастополь, рухнул на землю, сбитый в ростовской степи (по некоторым версиям, пилот, уходя от бомбардировки, слишком снизил самолет и тот врезался в курган).

Валентина Грюнзайд,
жена Евгения Петрова.
Фото И. Ильфа. 1929 г.

Сколько еще увлекательных материалов об этих одареннейших людях, об их книгах в этом посте не упомянуто!

Мы не восхитились их удивительными историями любви!

Так и не узнали сегодня, каким образом связаны сказка Юрия Олеши «Три толстяка» и жена Евгения Петрова.

Не выяснили ничего о прототипах героев их произведений.

Не рассказали об их поездках по стране и за границу.

Не вспомнили множества замечательных случаев, приключавшихся с ними и множества шуток, рожденных их остроумием.

А чего стоит пересказываемая некоторыми совсем уж фантастическая история с Евгением Петровым, якобы имевшим редкое хобби: он отправлял письма в разные страны мира, подписывая конверты… несуществующими адресами, а затем получал их назад с марками и штемпелями и с пометкой «Адресат не найден». Однажды Петров получил шокирующий ответ на своё письмо… Этот сюжет даже был использован для съемок короткометражного художественного фильма «Конверт» (2012) с Кевином Спейси в главной роли.

Тут опять хотите – верьте, хотите – нет.

А если уж заканчивать на необычной ноте…

Вспомнилось вдруг, что писатель Виктор Ардов написал в статье «Чудодеи»: «Очень часто Ильф с Петровым ходили гулять, чтобы думать и разговаривать, медленно отмеривая шаги. Сперва любителем таких прогулок был только Ильф, но потом он приучил к этому «творческому моциону» и своего друга. Много раз я видел их идущими по Гоголевскому бульвару, будто бездельничающими, а на деле — занятыми самой серьезной работой».

Как была бы приятна мысль, что они, подобно булгаковским Иешуа и Пилату, вновь спокойно идут рядом, разговаривают о чём-то серьезном, или шутят, или наблюдают, работая над новой чудесной книгой, о которой еще никто не слышал…

И. Ильф и Е. Петров на Гоголевском бульваре. 1932 г.

И спасибо всем, кто дочитал до конца!

С уважением,

ваша Агния.

Источник некоторых фотографий:

Москва в объективе Ильи Ильфа: http://myrodom.dreamwidth.org/1665353.html

Книги и периодические издания, включенные в список литературы, имеются в фонде отраслевого учебного отдела общественных и педагогических наук ЗНБ СГУ.

 Илья Ильф и Евгений Петров

Список литературы

Книги

Ильф, И. Двенадцать стульев : роман / И. Ильф, Е. Петров. – Калуга : Золотая аллея, 1993. – 336 с.

Ильф, И. Двенадцать стульев. Золотой теленок : романы / И. Ильф, Е. Петров. – Саратов : Издательство СГУ, 1991. – 528 с.

Ильф, И. Двенадцать стульев. Золотой теленок : романы / И. Ильф, Е. Петров. – Саратов : Приволжское книжное издательство, 1988. – 528 с.

Ильф, И. Двенадцать стульев : роман / И. Ильф, Е. Петров. – Москва : Книга, 1987. – 447 с.

Ильф, И. Из записных книжек / И. Ильф ; предисл. Б. Ефимова ; худож. Г. Ковенчук. – Ленинград : Художник РСФСР, 1966. – 79 с.

Ильф и Петров // Русские писатели 20 века : биографический словарь / гл. ред. и сост. П. А. Николаев. – Москва : Большая Российская энциклопедия : Рандеву-АМ, 2000. – С. 309-311.

Ильф и Петров // Русские писатели : ХХ век : биобиблиографический словарь : в 2 т. / под ред. Н. Н. Скатова. – Москва : Просвещение, 1998. – Т. 1 : А – Л. – С. 563-568.

Посадская, Л. А. Русская сатирическая проза 1920-х годов: жанры, проблематика, поэтика : учебное пособие / Л. А. Посадская. – Саратов : Издательство Саратовского университета, 2002. – 202 с.

В пособии выявляются жанровые ресурсы антиутопии, пародии, фельетона, рассказа, повести и романа в сатирической прозе 1920-х годов.

Статьи

Без подписи : Ильф и Петров в журнале "Чудак" / вступит. заметка, публ. и коммент. Александры Ильф // Вопросы литературы. – 2007. – № 6. – С. 261-312.

Рассмотрена возможная принадлежность целого ряда анонимных журнальных публикаций в еженедельнике "Чудак" Илье Ильфу и Евгению Петрову.

Безносов, Э. Л. Советская действительность в романах И. Ильфа и Е. Петрова. Особенности сатиры Ильфа и Петрова / Э. Л. Безносов // Литература : прил. к газ. "Первое сент.". – 2004. – № 43. – С. 25-30. – Библиогр.: с. 30.

Белогорцева, Е. Ильфипетров / Е. Белогорцева // Смена. – 2011. – № 5. – С. 48-50.

Творчество русских советских писателей-сатириков, работавших совместно – Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

Гандлевский, С. Странные сближения / Сергей Гандлевский // Иностранная литература. – 2004. – № 10. – С. 241-263.

Отталкиваясь от высокой оценки Набоковым творчества Ильфа и Петрова, автор прослеживает много общих черт в их произведениях: юмор, сатиру, отношение к художественной детали и т. д.

Ильф, А. Ильф-Петров – сиамские близнецы? / А. Ильф // Вопросы литературы. – 2010. – № 1. – С. 488-508.

В шутливой форме рассказано о творческом союзе И. Ильфа и Е. Петрова, следуя тексту рассказа Марка Твена "Сиамские близнецы".

Ильф с дочерью Сашенькой.

Фото В. Иваницкого

Ильф, А. Комментарии не излишни! / Александра Ильф // Вопросы литературы. – 2005. – № 6. – С. 273-310.

Обзор комментариев к романам Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок", к "Записным книжкам" Ильфа.

Ильф, А. Письмо в редакцию / Александра Ильф // Вопросы литературы. – 2006. – № 4. – С. 327-329.

Комментарии к записным книжкам И. Ильфа.

Ильф, А. По следам Ильфа и Петрова / Александра Ильф // Октябрь. – 2012. – № 5. – С.  130-133.

Ильф, А. "Только блеск и только сиянье..." / А. Ильф // Октябрь. – 2012. – № 10. – С. 181-192.

О творчестве писателей Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

Ильф, И. Довесок к букве "Щ" : [рассказ] / Илья Ильф, Евгений Петров // Смена. – 2011. – № 5. – С. 51.

Ильф, И. Рассказы и фельетоны / И. Ильф // Вопросы литературы. – 2004. – № 1. – С. 262-331.

Рассказы и фельетоны Ильи Ильфа, написанные в 1923-1927 гг., до начала совместной работы с Евгением Петровым. Вступительная статья «Ильф до Ильфа и Петрова» рассказывает об этом периоде жизни и творчества писателя.

Михайлов, И. Е. География и литература / И. Е. Михайлов // Образование в современной школе. – 2013. – № 7. – С. 50-60.

Михайлов, И. Е. Собирая чемоданы / И. Е. Михайлов // Литература : журн. Изд. дома "Первое сент.". – 2013. – № 6. – С. 28. – Прил.: Литература : электронное прил. – 2013. – июнь.

На материале романа И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев" автор статьи предлагает ученикам выполнить два интересных задания, связанных с так называемой "географией пути" литературных героев этого произведения. Полная версия данной статьи содержится на диске – электронном приложении к журналу.

Муренкова, А. А. Три владельца "Нимфы" : торговые знаки в романах И. Ильфа и Е. Петрова / А. А. Муренкова // Русская речь. – 2008. – № 2. – С. 16-22. – Библиогр.: с. 22.

О запоминающихся названиях вывесок, организаций в произведениях Ильи Ильфа и Евгения Петрова, способных ввести читателя в сатирический мир.

В. Катаев и Ю. Олеша.
1920-е гг.

Петров, Е. Мой друг Ильф / Е. Петров ; вступ. заметка, сост. и публ. А. Ильф // Вопросы литературы. – 2001. – № 1. – С. 195-276.

Воспоминания Евгения Петрова о том, как они с соавтором Ильей Ильфом писали произведения. Приведены также и воспоминания Юрия Олеши, Семена Гехта, Арона Эрлиза, Валентина Катаева, Надеждой Рогинской и др.

Кадр из х/ф "12 стульев" (1971).

Реж. Л. Гайдай

Рогинский, Б. Интеллигент, сверхчеловек, манекен – что дальше? : экранизация романов Ильфа и Петрова / Б. Рогинский // Звезда. – 2005. – № 11. – С. 185-194.

Насколько печатный текст художественного произведения может соответствовать экранизации.

Романовский, А. Бендер играет в шахматы : к истокам шахматной темы в "Двенадцати стульях" / А. Романовский // Вопросы литературы. – 2010. – № 2. – С. 455-463.

Появлению шахматного турнира в Васюках в "Двенадцати стульях" Ильфа и Петрова положила книга "Ультрасовременная шахматная партия" Тартаковера.

Ронен, О. Отступление // Звезда. – 2002. – № 5. – С. 227-232.

Ильф и Петров неразрывно связаны с Одессой. Она их вырастила, вложив в них столько свободолюбия, что в сталинские времена за это можно было и поплатиться.

Россинская, С. 220 лет на двоих : творчеству И. Ильфа и Е. Петрова посвящается / С. Россинская // Библиотека. – 2010. – № 9. – С. 70-73 : 4 фот.

Интересные биографические факты из жизни русских писателей Ильи Ильфа (1897-1937) и Евгения Петрова (1903-1942).

Сухих, И. Шаги Командора / И. Сухих // Звезда. – 2013. – № 3. – С. 201-216.

О произведениях Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

Черкашкина, Л. 12 потерянных стульев : ...один нашелся / Л. Черкашина // Родина. – 2006. – № 3. – С. 88-89.

О судьбе двенадцати стульев, ставших прототипом знаменитого романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

e-Library.ru

(полнотекстовая база, доступная студентам,

преподавателям и сотрудникам СГУ)

Агеева А. В. «Ондулянсион на дому» : (о языковой моде в советском обществе эпохи НЭПа на материале романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев») / А. В. Агеева // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. – 2012. – Т. 3, № 2. – С. 104-106.

Статья посвящена изучению особенностей функционирования лексики французского происхождения в советском обществе 20-х гг. XX в. на материале художественного произведения – романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев».

Анисимова, Е. Е. «Когда луна поднялась и ее мятный свет озарил миниатюрный бюстик Жуковского...»: «Жуковский код» в романе И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» / Е. Е. Анисимова // Вестник Томского государственного университета. Филология. – 2013. – № 1. – С. 68-79.

Арчакова, О. Б. Путевые очерки об Америке в советской прессе («Одноэтажная Америка» И. Ильфа и Е. Петрова, «Американские дневники» Б. Полевого) / О. Б. Арчакова, Т. О. Деомидова // Журналистский ежегодник. – 2012. – № 1. – С. 56-58.

Бородинова, Н. Ф. Роль обмана в характеристике главных персонажей романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» / Н. Ф. Бородинова // Альманах современной науки и образования. – 2007. – № 3-3. – С. 33-35.

Сергей Лемехов. 

Иллюстрация к роману 

"Двенадцать стульев"

Подковырин, Ю. В. Внешность героев в романах И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» / Ю. В. Подковырин // Новый филологический вестник. – 2007. – Т. 4, № 1. – С. 190-199.

Подковырин, Ю. В. Дом как художественная ценность в романе И. Ильфа и Е. Петрова «12 стульев» / Ю. В. Подковырин // Культура и текст. – 2008. – № 8. – С. 132-137.